И тут все
три дамочки одновременно кинулись на облюбованных ими мужчин.
Лишенные спин существа раззявили рты (губы их при этом растянулись
до размеров совершенно несусветных) и на вдохе засосали в себя
головы Васи, Ивана и Егора.
Скрябин,
который и во сне ясно осознавал всё происходящее, мгновенно
припомнил повесть Булгакова «Роковые яйца» – сцену гибели
несчастной Мани, жены чекиста Рокка: Затем змея, вывихнув
челюсти, раскрыла пасть и разом надела свою голову на голову Мани и
стала налезать на неё, как перчатка на палец.
Ни один из
строителей не сумел позвать на помощь. Но оказать сопротивление –
когда, собственно, уже было поздно, – они всё же попытались. Их
руки и ноги начали судорожно колотить по обнаженным женским телам,
словно бы отбивая ритм в неком дикарском танце; однако длилось это
недолго. Плотоядные «крали» за несколько секунд высосали плоть из
кожи своих несостоявшихся любовников, как высасывают мякоть из
маринованных помидоров. При этом сама кожа осталась снаружи, а все
три освежеванных тела были поглощены чудовищами без
остатка.
Впрочем,
дамочки почти сразу выплюнули свою добычу – измочаленную, с
переломанными костями. И, по счастью (приходилось считать это
счастьем), Руссков, Немцов и Поляков уже были мертвы, когда их
лишенные кожи тела оказались на полу.
На том и
закончился первый макошинский сон Скрябина: зазвонил
будильник на его прикроватной тумбочке.
А на
следующую ночь Николай увидел макошинский сон под номером
два.
5
Теперь он
очутился в бревенчатом сельском доме – в небольшой квадратной
комнатке с полосатыми обоями на стенах, с письменным столом
напротив входной двери. Скрябин откуда-то знал, что это было
Макошинское отделение милиции. И что участковый милиционер вызвал
туда для допроса Евдокию Варваркину – жену Степана Варваркина: того
самого старика, который приносил еду трем голым
дамочкам.
– Может,
вы, Евдокия Федоровна, в своей бане агентов иностранной разведки
привечаете? – без малейшей иронии вопрошал участковый Семён Лукин –
единственный на все село представитель правоохранительных органов.
– Или врагов народа, которые потом где-нибудь ведут пропаганду?
Агитируют против советской власти?
– Да
побойся Бога, Сёмушка! – отбивалась крепенькая маленькая старушка с
румянцем на щеках и с почти полностью беззубым ртом. – Какая
пропаганда-агитация! Мы с дедом скоро восьмой десяток разменяем – о
душе думать надо!