И Петр
Николаевич слегка отрешенным голосом произнес:
–
Потому что во многой мудрости много
печали…[2] А вы –
распорядитесь этим устройством по своему усмотрению!
Инженер-механик на несколько секунд опешил, но потом
вздохнул – и опустил руку с краснодеревным футляром.
– Что же,
ваше превосходительство, тогда – прощайте. И храни вас
Господь!
– Храни
Господь и вас! – сказал Врангель. – Быть может, мы с вами еще
свидимся когда-нибудь!
–
Сомневаюсь, ваше превосходительство! – Молодой человек развернулся
и побрел против течения толпы – прочь от пристани.
3
Минул
год.
Врангелевский инженер-механик флота нашел место
учителя физики в одной из севастопольских школ для детей рабочих –
и почитал это огромным для себя счастьем. После падения Крыма новые
власти произвели преобразования, коих не пережили многие
его жители, Врангеля и в глаза не видевшие. И то, что под топор
красного террора не попал белогвардейский морской инженер, лично с
бароном знакомый, походило на чудо.
Да и в селе
Пятницком произошли перемены – правда, куда более обыденные, не
трагического свойства. Молодой человек по имени Владимир Рязанцев –
архивариус из близлежащего уездного города – отыскал в
летописиXVвека упоминание о том, что село, где располагался
сгоревший недавно храм, издревле носило имя Макошино. И
развернул целую кампанию «за возвращение Пятницкому его исконного
названия». Причем кампанию на удивление удачную: населенный пункт
почти сразу и переименовали. Пусть даже кое-кто и высказывался
против, предлагая назвать точку на карте в честь
какого-нибудь героя революции, ну, или, на худой конец – великого
писателя. Однако уездные власти отвергли даже компромиссный
вариант, предполагавший превращение Пятницкого в
Красномакошино. Хотя впоследствии и выяснилось, что
кроваво-кумачовый оттенок в наименовании пришелся бы селу в самый
раз.
[1]
Цитируется по изданию: П.Н.Врангель. Записки (ноябрь 1916 г. –
ноябрь 1920 г.). В двух книгах. Книга вторая. Издано перепечаткой с
сокращениями из альманаха «Белое дело», книги V и VI. – Берлин,
1928 год. – С. 209-213.
[2]
Екклесиаст (1: 18).
Май 1939
года
1
Огромное,
похожее на кишащую муравьями коробку из-под торта, здание на
площади Дзержинского в Москве не засыпало никогда. Днем и ночью
сюда приходили и отсюда уходили люди, съезжались и разъезжались
автомобили, стучали на пишущих машинках девушки со строгими лицами,
и сновали по длинным, как парковые аллеи, коридорам люди в форме и
в штатском. Располагавшееся на Лубянке учреждение называлось в
разные годы по-разному, и в мае 1939-го оно уже почти пять лет, как
именовалось Народным комиссариатом внутренних дел СССР.