Раньше здание
окружал небольшой и не особо густой лесок из дубовых деревьев. Но
предыдущий хозяин поместья приказал вырубить подчистую деревья и
продать древесину одному из соседей, на постройку домов для
крестьян (о чем имелась запись в архиве). От разорения это его не
уберегло, а вот природа значительно пострадала. Да и само поместье
больше не купалось в тени. Солнце, когда появлялось на небосводе,
нещадно палило в широкие окна.
Меня вся
прислуга, включая управляющего, считала прямой наследницей того
самого предыдущего хозяина, а значит, и правопреемницей всех его
прав и обязанностей. И я не разочаровывала их, стараясь вести себя
как можно более уверенно. Правда, при этом за голову хваталась,
когда думала, за какое количество существ теперь несу
ответственность.
Отпустив Джека,
я направилась к кухне.
У слуг был
отдельный черный вход, как во многих барских домах до революции.
Именно там, на своей половине, чтобы не мешать господам и их жизни,
прислуга занималась делами поместья. Именно этот вход и
использовала постоянно для своих нужд, в том числе и разгружала
провизию, перенося продукты с телеги в кухню или отправляя их на
хранение в погреба. Вот с этого входа я и зашла. Так и ближе, и
проще добираться до кухни. Прислуга уже привыкла к подобным моим
появлениям и больше не смотрела с ужасом в глазах.
Я открыла
тяжелую массивную входную дверь, на ночь запиравшуюся на ключ,
перешагнула порог и направилась по узкому, слабо освещенному
коридору в сторону кухни. Две кладовки, и вот они, голоса поварихи
и отдыхавших служанок.
Дверь была
приоткрыта. Я прислушалась. Обсуждали деревенские проблемы: у кого
свинья опоросилась, кому зимой хуже всех придется, кто из баб
станет рожать, а кто хочет детей женить или замуж выдать, кто из
мужиков собирается податься на заработки в город весной, чтобы и
дом починить, и на приданое детям деньги отложить.
Я подавила
тяжелый вздох. Ох уж эти заработки. Да, далеко не все крестьяне
здесь живут хотя бы сносно. Да, у многих последний кусок мяса на
столе был пару-тройку месяцев назад. Да, выживать всем надо. Но
город точно не панацея! И не поможет он большинству тех, кто весной
собирается срываться с насиженных мест! И ведь срываются одни
мужики, самая работоспособная часть населения.