– Понял, – донёсся откуда-то снизу его писк.
– Тогда действуй! Но учти, если из тех вещей, что имелись у
меня, пропадёт хоть нитка….
– Не извольте беспокоиться, товарищ …
Пяти секунд им, конечно же, не хватило, но справились довольно
быстро, и я смог занять отбитую у противника территорию, где
обнаружил, что кое-чего всё-таки не хватает.
– Гитара где?!
– Ешевская прибрала инструмент ваш, – не скрывая злорадства,
ответил сосед. – Захватила, так сказать…
Нелли Владимировна Ешевская являлась последним осколком прежней
старорежимной жизни в нашей квартире. Потерявшая в горниле
Гражданской войны всех родных не старая ещё женщина тихо
существовала в отведенной ей комнатке, стараясь не вступать не то
что в конфликты, но даже в разговоры со своими новыми соседями.
Как-то так получилось, что мы с ней почти не встречались. Лишь
иногда, возвращаясь или уходя на работу, мне попадалось её
отрешённое лицо, и я машинально кивал, дескать, здравствуйте.
Что-то в этой истории было не так, но сил разбираться уже не
было. Поэтому просто подошел к комнате в конце коридора и принялся
без особой деликатности тарабанить.
– У вас моя гитара, – угрюмо буркнул, как только открылась
дверь.
– Благоволите подождать, – невозмутимо отозвалась Ешевская и
через минуту вынесла мне футляр.
Взяв в руки, я не смог сдержаться и открыл его, после чего
погладил отвыкшими от игры пальцами по деке, грифу, струнам…
– Вас уже выписали? – проявила интерес соседка.
– Как видите.
– Мне, вероятно, не следовало вмешиваться, но они могли
испортить ваш инструмент.
Слово «они» Нелли Владимировна произнесла с таким непередаваемым
выражением, что я до мельчайших подробностей представил себе эту
мизансцену. Вот соседи вскрыли мою комнату. Вот Кривошеева роется в
моих скудных пожитках, а её дегенеративный племянник дерёт струны
гитары, невесть что из себя строя. И только эта худощавая женщина
решилась встать на пути мародеров…
– Благодарю, – непроизвольно вырвалось у меня.
– Не стоит, – отозвалась Ешевская и затворила дверь.
– Товарищ Семёнов, – снова подал голос сосед. – Очень обидно
было слышать от вас про буржуев! Я ведь тоже из трудящихся. Жертва
эксплуатации…
– Слушай сюда, ты – жертва… аборта! Ещё раз кто-то из вас
подойдёт к моей комнате, до построения развитого социализма точно
не доживёт! Это первое! За попытку присвоения моей собственности и
сломанный замок, на всю вашу семейку будет наложено суровое
взыскание, о размерах которого я сообщу позже. Это второе. Потом
придумаю и третье, а сейчас пошел вон, и не дай бог мне хоть один
писк помешает!