Жизнь артиста полна взлётов и падений. Ещё вчера публика тебе
аплодировала и готова была носить на руках, а стоит пропасть на
несколько дней и те же самые люди недоумённо морщат лбы, пытаясь
вспомнить, кто ты такой. При таком раскладе стоит ли удивляться,
что недавнего кумира не узнал даже швейцар.
– Куда прешь, убогий?! – рыкнул на меня здоровый детина в
бараньем тулупчике поверх ливреи.
– На службу, Федот, на службу…
– Господин Северный? – чуть сбавил тон вышибала. – А я вас и не
признал…
– Значит, богатым буду. Ты дверь-то открывай.
– Петр Михайлович про вас ничего не говорили…
– Значит, пропусти меня внутрь и доложи!
Рокотов встретил вашего покорного слугу без особого радушия,
как, впрочем, и неприязни.
– Уж не чаял увидеть вас живым, Николай.
– Слухи о моей смерти несколько преувеличены!
– Ха-ха! По крайней мере, чувство юмора вас не покинуло.
– Как и чувство голода.
– Я так понимаю, вы хотели бы вернуться к выступлениям?
– Есть такое желание.
– А здоровье позволит?
– Спасибо, что спросили. Стоять смогу, значит, и петь тоже.
Хотя, наверное, не так интенсивно, как раньше. Но это ненадолго.
Силы ко мне возвращаются.
– Вот как вернутся, так и поговорим. Простите, Николай, но вы
выглядите так, будто только что вышли из тифозного барака. А
публика, сами понимаете…
Что же, отказ хозяина «Ласточки» был хоть и обиден, но вполне
прогнозируем.
– Могу я просить об авансе?
– К сожалению, при нынешнем положении дел, не могу себе этого
позволить.
– Я вас услышал, Пётр Михайлович.
Ответом мне был удивлённый взгляд нэпмана, очевидно, ещё никогда
не слышавшего эту расхожую в будущем фразу. Интересно, как он её
воспринял?
Собратья музыканты, к которым я заглянул перед уходом, встретили
меня гораздо теплее. Серёжа с Изей бросились обнимать, Владимир
Порфирьевич тоже похлопал по спине, и даже обычно безразличная
Мария снизошла до вежливой улыбки.
– Ну как ты? – спрашивали друзья.
– Спасибо, хреново. Рокотов выступать не разрешил, но тут он,
наверное, даже прав. Видок у меня ещё тот…
– Жаль, – без особой, впрочем, грусти хмыкнул бывший
ротмистр.
– Это ненадолго, но беда в том, что я на мели.
Граждане-господа-товарищи, подайте, кто сколько может бедному
коллеге?
– Прости, друг, – замялся Изя, – я бы с радостью, но…
– Держи, – сунул, не считая тоненькую пачку совзнаков Серёжа. –
Больше пока нет, но даст бог, сегодня ещё заработаю!