—
Даже не надейтесь, — сквозь зубы процедил Фонтерой.
—
Увы, человеческое сознание отступает перед мощью дракона, —
вздохнул Амброзиус. — Так что попросить Кеннета, когда он
превратится, пожертвовать один из зубов на благое дело вряд ли
выйдет. Обернувшись драконом, человек теряет разум и приобретает
повадки хищного зверя. В летописях сохранилась история последнего
дракона Альфреда, шестого графа Хатфорда, который, утратив
самоконтроль, разрушил одну из башен своего замка Лусси и спалил
полдеревни, прежде чем крестьяне отогнали его отравленными копьями.
Таким образом он попался в ловушку проклятья, которое гласило, что
если граф убьет человека, находясь в драконьем обличье, то навсегда
останется драконом. Когда настало просветление, несчастный рыцарь
ужаснулся тому, что натворил, и в отчаянии бросился с обрыва в
реку.
—
Вот дьявольщина! — невольно вырвалось у меня.
Лорд Кеннет неодобрительно вздернул
бровь:
— Я
совершенно согласен с характеристикой, которую вы, мисс Фишер, дали
моему несчастному прародителю, — холодно сказал он, — но был бы
признателен, если бы вы потрудились выразиться более изящно.
Вульгарные ругательства вам не к лицу.
Что? От его замечания я вообще лишилась дара
речи. Ругаться, значит, вульгарно! А спалить десяток невинных людей
— это ничего, в порядке вещей?!
—
Именно из зуба того дракона мой предшественник Мерлинус и сделал
амулет, — поспешно добавил волшебник, чтобы сгладить
неловкость.
«Почему же он заодно не сделал запасной? —
подумала я с возмущением. — Ведь зубов у того дракона наверняка
хватило бы на целое семейство! Все-таки эти волшебники удивительно
непрактичны!»
В
этот момент в столовую вошла Агата с блюдом жареных куропаток, и
манящий аромат нового кушанья заставил меня позабыть о других
чудесах. Девушка ловко разложила по тарелкам жаркое с кукурузными
оладьями, собрала ненужную посуду и бесшумно исчезла. Вся операция
заняла у неё не больше двух минут. Я начала понимать, почему миссис
Бонс так ценит свою помощницу.
—
Что ты собираешься делать, Кеннет? — спросил Амброзиус, поливая
оладьи соусом. — Уедешь в Горючий Камень?
—
Нет, — резко ответил граф. — Сейчас идут важные переговоры с
Сацилией. Я не могу уехать.
—
Ах да, Сацилия… — Амброзиус помрачнел, однако воздержался от
комментариев. Кажется, обсуждать политику за семейным столом здесь
тоже считалось дурным тоном.