Мне
было бы спокойнее, если бы потенциальный дракон убрался в свое
родовое гнездо. От одной мысли, что над Эшентауном, покой которого
я поклялась защищать, будет кружить огнедышащее чудовище,
становилось не по себе. Я представила мощный старинный замок,
словно вросший в скалу, с грудой камней на месте разрушенной башни
после буйства, учиненного драконом Альфредом. Хотя её наверняка уже
отстроили заново. Мистер Амброзиус тем временем с сожалением
оглядел стены гостиной, обитые бледно-желтым штофом, и бросил
прощальный взгляд на бежевый ковер с гроздьями пышных
цветов.
—
Мне нравится твой вкус в отделке комнат, — вздохнул он. — Но,
боюсь, пятна копоти на стенах и дыры в коврах не украсят эту
изящную гостиную. Этот дом слишком хрупок для дракона.
Тут
ещё Нед подбросил дровишек в костёр, озвучив наше с ним общее
опасение:
—
Мистер Амброзиус, — спросил он, нахмурившись, — а что если
злоумышленник из ненависти к графу уничтожит амулет?
—
О, сломать такую вещь ещё сложнее, чем сделать, — отмахнулся
волшебник.
— К
тому же, я бы это почувствовал, — саркастически заметил Фонтерой. —
Если кто-нибудь попытается распилить амулет или бросить его в
огонь, меня ждет невероятный букет ощущений! Никакие пытки в
Холодном доме (**) не сравнятся с этим!
Да
уж, не позавидуешь ему. Я поспешно уткнула нос в тарелку, прячась
от опасного блеска драконьих глаз и пытаясь справиться с новым
приступом вины. Остаток обеда прошёл в тягостном
молчании.
* * *
После того как лорд Кеннет и мистер Амброзиус
разошлись по своим комнатам, мы с Недом отправились на Коул-стрит,
где мистер Тревор сегодня собрал «ищеек» на очередной совет.
Оказавшись в знакомом кабинете, я с облегчением забралась на свое
законное место — в оконную нишу, освещенную пламенем камина.
Наконец-то можно было расслабиться! Я ужасно устала следить за
каждым своим словом и жестом. Здесь, в логове серых капюшонов мы
чувствовали себя как дома, не то что в чопорном графском
особняке.
Нед
присоединился к остальным сыщикам, которые постепенно рассаживались
за дряхлым скрипучим столом. Тучная фигура мистера Тревора тонула в
глубоком кресле, в вечерней полутьме кабинета иногда вспыхивал
огонёк его трубки. Хаммонд, выглядевший сегодня почти стариком,
устроился в углу рядом со шкафом, набитым растрепанными,
замусоленными книгами. Хаммонд был, что называется, сыщиком старой
школы. Казалось, вся его энергия была направлена на то, чтобы не
дай бог не сделать чего-нибудь лишнего, не перетрудиться. А потом,
совершенно убедив всех в своей никчемности, он вдруг изрекал из
своего угла нечто такое, что заставляло взглянуть на проблему под
другим углом. В этом человеке таилась бездна
проницательности.