В императорской армии с началом войны появились и первые
«самострелы». Не скажу, что это явление было массовым, но и
скрывать не хочу – такое бывало. Увы, есть слабые людишки.
Из винтовки Мосина стрелять себе в руку или в ногу было
проблематично, но при желании исхитрялись. А вот с появлением ППС
это дело стало попроще. Правда, пистолет-пулемет Судаева не
предусматривал одиночных выстрелов, поэтому его приходилось
заряжать одним патроном.
С «самострелами» у нас не церемонились. Ежели врачи в медсанбате
выявляли оного по следам пороховой гари на коже, то немедленно
отправляли рапорт командиру полка, а тот, своей волей, отдавал
бойца под трибунал. А у военного трибунала для таких вот,
мерзавцев, было одно решение – расстрел. А как иначе? Мало того,
что солдат сам проявил трусость, но он ещё выводил из строя себя,
как боевую единицу, усиливал нагрузку на медиков, а ещё – на
народное хозяйство, вынужденное кормить-поить-обувать-одевать
негодяя.
Конечно же, потенциальные «самострелы» не желали, чтобы их
расстреливали. Шли на различные ухищрения. Производили выстрел
через каравай хлеба, чтобы тот впитал в себя следы пороха, просили
товарищей, чтобы те оказали им услугу, а иной раз высовывали из-за
укрытий руку или ногу, подставляя конечность под пулю вражеского
снайпера.
И выглядело это некрасиво, особенно на фоне того, что были и те
ребята, что получив такие ранения всё равно рвались в бой, терпя
боль.
Думаю, что некоторым из бойцов удавалось заполучить рану, не
привлекая к себе внимание ни медиков, ни контрразведки, но
большинство случаев все-таки выявлялось. В случае, если у бойца
появлялась подозрительная рана, типа – простреленная ладонь или
стопа, повреждение живота, но без проникновения пули внутрь, то
проверялось – а как это могло быть? Скажем – одно время
практиковалось оттянуть кожу на животе и выстрелить. Будет больно,
кровь потечет, и рану можно продемонстрировать, но ничего
существенного не повредилось. Поэтому, встанет закономерный вопрос
– а как же так странно прилетела пуля? И рожок к автомату можно
проверить. Отчего же у тебя он пустой? А ещё, а это самое главное –
а что скажут твои товарищи? В армии очень сложно уединиться. Даже в
сортире ты редко бываешь один. Так что, всегда кто-то что-то да
видел, или слышал.