И это тоже было правдой. Эктелион слишком часто видел, как в
очередных спорах между Домом Финвэ и Первым Домом Феанаро даже не
пытался понять, кто прав, а кто виноват. Он просто каждый раз
вставал грудью за тех, кто поддерживал его.
Разумеется, те были в восторге от такого вожака стаи. Особенно
те, кто помоложе. Более старшее поколение-то не сильно горело
желанием лезть в драку.
Что же касалось порядков, что «князь» устанавливал
внутри Первого Дома…
Молодой полунолдо отлично помнил, как всё начиналось в его
детстве. Когда разногласия между королём и принцем начали выходить
в открытую. Финвэ желал ограничить те изобретения, что считал
опасными — и Феанаро мастерски на этом сыграл, так и настроив
против короля половину Тириона.
Правитель Нолдор тогда допустил ошибку. Но, в то же время, в те
времена — жители Тириона куда больше сами решали, что им делать.
Король решал лишь спорные вопросы, возглавлял организацию
масштабных общественных работ, и так далее. Одним словом — почти не
вмешивался в повседневную жизнь своих подданных. Тоже самое было у
Ваниар, законы и обычаи которых, в основном, касались Валар, да
семейных отношений между мужчиной и женщиной.
При Феанаро всё стало по-другому. Нет, чего уж там, творить и
изобретать мастера Первого Дома могли всё, что душе угодно. Не
почитались при его дворе и «Законы и обычаи Эльдар», запрещавшие
юношам и девушкам ложиться в постель до свадьбы.
Вот только оружием теперь обучались владеть все, без исключения.
Как мужчины, так и женщины. И оружие при себе теперь носили все.
Искусство владения оружием из приятного развлечения постепенно
становилось на одно из первых мест — наравне с ремеслом.
В обиход прочно вошли ритуалы, что раньше были Нолдор совершенно
чуждыми. Например, присяга князю, стоя на одном колене — ещё с того
кузнеца, Ангарина, повелось. Многие моменты жизни стали
определяться правилами и распорядками, установленными не самими
Эльдар, но сверху, князем. А большинство Нолдор то и дело куда
больше работали над большими проектами, задуманными Феанаро, а не в
своих маленьких кузницах и мастерских.
Нет, Эктелион и сам уважал дисциплину тела и ума. Но одно дело,
когда ты держишь себя в руках, при этом имея право говорить, жить и
думать так, как сам считаешь нужным — пока не преступаешь совести и
чести. И совсем другое — эта паутина, в которой его сородичи всё
больше путались. А паук в центре дёргал, словно за ниточки.