И в этот момент Ноло запнулся, на мгновение прикрыв глаза.
— Она достойная девушка, матушка. Поверь мне, — вновь подняв
голову, он вернул ласковую улыбку золотоволосой. — Если позволишь,
я приведу её на праздник моих именин. Тогда и познакомитесь.
Королева чуть надула губы. Было видно, что ей хотелось
удовлетворить своё любопытство прямо сейчас. Но она всё же
сдержалась.
— Хорошо, — наконец кивнула ваниэ, ласково коснувшись щеки сына.
— Ты стал уже совсем большим, мой мальчик. И я уверена, что дева,
нашедшая дорогу в твоё сердце, достойна тебя. С радостью
познакомлюсь с ней.
Когда двери комнаты закрылись за шуршащей платьем Верховной
Королевой, Нолофинвэ молча лёг на кровать, мрачно смотря в потолок
и вспоминая изящное девичье лицо с ласковыми, часто смотрящими в
небо глазами.
Наверное, именно в этот момент он понял окончательно, что
сделать выбор необходимо. Как бы больно ни было.
Потому что никакая сила в Арде не заставит Индис из Валимара
принять и полюбить одну из учениц Отца Драконов в качестве невесты
своего сына. А делать Анайрэ(4) несчастной, когда-нибудь введя ту в
дом, где все вокруг будут нолдиэ ненавидеть… принц никогда не пошёл
бы на такое.
Не говоря уже о том, что если выбор не сделает он сам — этот
выбор, быть может, скоро сделают за него. Можно было
конечно поговорить с отцом и дедом, разорвать все связи с Феанаро и
чётко принять их сторону. Тогда Ингвэ, наверное, изменил бы своё
мнение в отношении внуков. Но опять-таки, стоило быть с собой
честным. Воспитанник Куруфинвэ и ученик Лаурэфиндэ вряд ли
когда-нибудь совершил бы подобное в здравом уме и трезвой
памяти.
А значит… был лишь один правильный выбор. За который Ноло
придётся взять ответственность — и нести её , вместе с разбитым
сердцем матушки.
***
— Ломэ! — тихо позвал Ноло.
Держав под мышкой всю необходимую снасть, а в другой — большой
кусок копчёного мяса, взятого с кухни, принц тихо позвал своего
любимца, сладко спавшего в увитой плющом беседке.
— Мррав? — в ночной тьме сверкнули серебром два огромных
кошачьих глаза. Из темноты беседки донеслось лёгкое ворчание и
шевеление. Затем — раздались приглушённые шаги, словно кто-то
большой, но обладающий мягкой поступью, перебирался с место на
место.
Наконец, из беседки, где иногда проводили отдых и жарили мясо,
показалась огромная полосатая кошачья голова, с роскошными
мохнатыми бакенбардами и воинственно топорщащимися усами. Затем
показался и сам Ломэ, давно уже почти достигший в холке высоты
спины доброго валинорского жеребца. Чёрно-белая шкура слегка
поблёскивала в ночном сумраке, словно оправдывая имя зверя.