– Тебе надо, ты и убирай!
И приготовился умереть. Потому что возникло ощущение, что на
меня положили бетонную плиту – сдаться и сдохнуть. Но если всё
равно сдохнуть, так лучше умереть! Умереть не сдавшись, не
прогнувшись.
Если всё равно погибать, то я предпочитаю с гордо поднятой
головой.
Тяжело было не то что стоять, тяжело было дышать, но я упёрся. Я
прижимал к себе котёнка – его мне было жалко. Понятно, что меня
сейчас раздавят, как букашку, уничтожат на веки вечные! Но может,
его пощадят? Ведь не убьют же они и беззащитного малыша тоже? Не
звери же?..
Котёнок ласково тарахтел у меня в руках, и это, как ни странно,
отвлекало и давало мне силы, хотя дышать я мог через раз, да и то с
большим трудом.
Я стоял и молча буравил взглядом мужика.
И вдруг мужик снова расхохотался, и я смог вздохнуть.
Напряжение спало, и он сказал уже мягче:
– И всё же убери! Не гоже плеваться в помещении.
И сразу давление исчезло, как будто и не было.
Я посмотрел вокруг, чем можно вытереть. Ни тряпок, ни салфеток
не было. Я сунул руку в карман и достал платочек. Мама всегда мне
клала в карман платочек.
Мама… Но плеваться в помещении действительно не годилось.
– Да, парень, спутал ты мне планы, – сказал мужик. – Ну что ж,
ты мне нравишься. Давай знакомиться что ли? Как тебя зовут?
– Я не девка, чтобы нравиться, – огрызнулся я.
– А я и не клеюсь, – усмехнулся мужик. – Я Григорий Ефимович. Я
тут хозяин.
Он всё так же сидел за столом, а я всё так же стоял перед ним.
Думал сесть на пол, но мне показалось, что так я проявлю слабость,
мол, ноги не держат. А выглядеть слабым мне сейчас совсем не
хотелось. Поэтому я вскинул подбородок и нагло глядя на Григория
Ефимовича, представился:
– Влад. Джеймс Влад, – И добавил: – А кто я тут – не знаю.
Пленник?
– Это мы посмотрим, – сказал Григорий Ефимович. – Это от тебя
будет зависеть.
– А что. Есть варианты?
Мне на самом деле стало интересно, есть ли варианты и что всё
это значит. И ещё стало понятно, что прямо сейчас меня убивать не
будут.
– Варианты всегда есть, – Григорий Ефимович усмехнулся. – Но
сейчас уже четвёртый час ночи. Надо поспать. Могу оставить тебя
тут, а могу, если не будешь дурить, отвести в комнату, где есть
кровать.
– А просто отпустить можете? – спросил я без всякой, впрочем,
надежды.
– Нет, – подтвердил мои опасения Григорий Ефимович. – И если
попробуешь сбежать, накажу. Использую так, как сразу хотел.