От этой угрозы у меня мурашки по спине побежали. Я вспомнил тех
парней и девиц, как они шагали в подвал, и мне стало не по себе.
Мне в подвал совсем не хотелось! Не хотелось и оставаться тут. Но и
согласиться на кровать означало согласиться на договор не делать
попыток сбежать. А дать такого слова я не мог.
Григорий Ефимович всё понял. Он поднялся и направился к двери. У
двери остановился и сказал:
– Сейчас скажу, чтобы принесли топчан и ведро.
И вышел. Свет оставил включенным.
Я постоял ещё немного, порассматривал стены, цепи, стол со
стулом. Угол с цепями меня, естественно, не привлекал. Стул, на
котором сидел Григорий Ефимович, как ни странно, вызывал те же
чувства, что и цепи. Торчать посреди комнаты как-то тоже не то. И
куда притулиться?
Щёлкнул замок, и Женя, тот парень, который приволок меня сюда,
занёс ведро и поставил его у входа.
– Выносить за собой будешь сам! – сказал он и вышел.
Через несколько минут снова зашёл. Принёс туристический каремат
и спальник. Бросил всё это мне под ноги. А ещё литровую бутылочку с
водой. И утопал. Дверь замкнуть не забыл, гад.
Я вздохнул и снова огляделся.
Тут котёнок выскочил из моих рук и прямым ходом направился к
стенке, сел там и начал вылизываться.
Я воспринял это как знак и отправился к нему с карематом и
спальником. Расстелил, сел. Покрутил в руках бутылочку – и пить
хотелось, и как-то стрёмно пить из рук таких людей, вдруг что
подмешали в воду.
Но бутылочка ещё не открывалась, так что, щелчок крышки
порадовал меня.
Первым делом я плеснул воды в ладонь и дал котёнку.
– Конечно, лучше бы тебе молочка, брат, но у меня только вода,
прости.
Пока котёнок лакал воду из моей ладони, я подумал, что надо бы
ему дать имя. А то как-то…
– Как бы тебя назвать? – спросил я у него, но котёнок лакал
водичку и не обращал на меня никакого внимания, мол, называй меня
как хочешь, только заботься обо мне. – Дымок? – размышлял я. –
Банально. Демон – слишком громко. Дружок – по-собачьи, а ты
всё-таки котик.
Котёнок попил и залез на спальник, начал укладываться спать.
Я тоже попил воды, потом сходил к ведру. Свет выключать не стал,
вернулся к каремату, разулся, залез в спальник, устроил малыша,
чтобы ему было теплее. Не хватало телефона, хотелось посёрфить –
что там в мире и в соцсетях, послушать, наконец, песни «Лучезарной
дельты», на концерт которой мы с Ариком сходили, а толком не
послушали, но телефона у меня теперь не было, его у меня отобрали,
я даже включить его не успел.