Я всячески старался плести плотно, как показывал Игорь Петрович,
но у меня получалось рыхло. Меня это раззадорило, захотелось
сделать хорошие лапти и показать маме с папой. Я подтягивал
расползающиеся цины, а сам представлял, как Сонька будет визжать от
восторга, а потом сделает из лаптя карету для своих кукол.
И вот только у меня что-то начало получаться, как Игорь Петрович
объявляет, что все должны показать свою работу.
У каждого из парней был либо законченный, либо почти законченный
лапоть. Даже у Артёма работа продвинулась до заплетания носка или
головашки, как сказал Игорь Петрович. И только у меня было нечто
несуразное с торчащими во все стороны полосками коры.
Не скажу, чтобы я завидовал. Чему там завидовать? Лаптям что ли?
Но было как-то не очень. А тут ещё Игорь Петрович говорит:
– Кто закончил, можете идти на ужин. Остальные заканчивайте
работу.
Вот так вот! Я без завтрака, без обеда и теперь получается без
ужина! Потому что мне эти лапти до прихода Чёрного колдуна Белатора
не доплести.
А тут ещё остроум первым подходит и показывает Игорю Петровичу
крепенький такой лапоть. А сам на мою работу посматривает так
свысока. Глянул, как припечатал, и направился на выход.
И вдруг Игорь Петрович говорит так негромко:
– Погоди-ка, Николай!
Остроум остановился.
– Помоги Владиславу. В столовую пойдёте вместе, как
закончите.
Этот самый Николай покраснел весь, зубы и кулаки сжал, но
подошёл ко мне.
А Игорь Петрович продолжает:
– Делать за него работу не надо. Объясни, чтобы он сам понял и
сплёл.
После этого встаёт и идёт проверять, у кого как движутся дела, а
к нам теряет всякий интерес.
И тогда Николай тянется к табуретке, на которой сидит Дёма, и
скидывает котёнка на пол. Пододвигает табуретку и садится напротив
меня.
Я не успел подумать, как жахнул Николая недоплетённым лаптем
прямо в лоб!
Ну как жахнул? Попытался.
Он, видимо, ждал чего-то такого. Перехватил мою руку, вывернул
её, и я полетел с табуретки на пол.
Игорь Петрович подпрыгнул к нам мгновенно, как раз чтобы встать
между нами, уже вскочившими и готовыми биться насмерть.
– Оба! Отжиматься по пятьдесят раз! Начали!
Николай равнодушно принял упор лёжа и начал бодренько
отжиматься. Да не просто так, а на кулачках!
Я стоял, смотрел на него и понимал, что я так не смогу. Да я и
просто, по нормальному не смогу отжаться пятьдесят раз. Мне и
двадцать не под силу…