- Как? - поразился англичанин.
- Увы! - подтвердили посланники, вводя виконта в курс дела.
Сперва было Революционное Правительство. Затем подумали и оно стало
называться Временным Правительством. Затем ещё подумали и оно стало
ЦК - центральным комитетом. Комитет объявил Независимость и выборы
в Национальный Конгресс.
- А Конституция? - воскликнул лорд.
- Разрабатывается специальной комиссией. Вы понимаете, - робко
заметил самый смелый их представителей, - дело в том, что вы здесь
не первый англичанин.
- Зачем же меня отправили? - удивился Джон. Вскоре, впрочем, он
понял. Независимому государству требования правильный король.
Виконт вступил в игру и добился очередного успеха. Предложенный
кандидат устраивал новых подданных тем, что не имел никакого
отношения ни к Франции, ни к Голландии, все его интересы находились
в Англии, а значит он совершенно незаинтересован ни в каких
территориальных уступках кому бы то ни было, что очень важно для
любого новообразованного государства.
Так появилась Бельгия.
Далее виконт полгода прослужил в Неаполе, где не обнаружил
ровным счетом ничего интересного кроме архитектуры, и получил затем
должность посла Великобритании в Стамбуле.
***
- Мой лорд, они здесь.
- Я вижу только вас, Дэвид.
- Русские! Русские здесь!
Понсонби прищурился. Вид человека почти ворвавшегося к нему был
забавен.
- Запомните, Дэвид. Пока я здесь представляю своего короля,
русских тут нет и не будет. Дальнейшее будущее более туманно.
- Ах, вы не понимаете! - человек дрожал от возбуждения, едва не
заламывая руки.
- Сядьте, Дэвид, сядьте. Выпейте хересу и успокойтесь.
Человек подчинился с видимой неохотой. Манеры Дэвида Уркварта
оставляли желать лучшего, но виконт редко обращал на то
внимание.
"Бедный мальчик, - подумал он изучив его личное дело, - бедняга
получил воспитание в Европе, и то непонятно какое, без отца. Вот
результат."
Уркварт недавно стал секретарём посольства, но знакомы они были
и раньше. Дэвид трудился в торговом представительстве Англии, а
внимание к себе привлёк ещё во времена войны в Греции.
Привлеченный движением Спасения Эллады он отправился воевать.
Оглядевшись, примкнул к крайним националистам. Одной войны для
молодого человека оказалось недостаточно, и он открыл второй фронт.
Днем стреляя в турок или "неправильных" греков, вечерами Дэвид
писал письма полные силы и ярости, требуя от Лондона оказывать
наибольшую поддержку Греции.