Степана султан одарил попугаем. Очень красивая крупная птица в
позолоченной клетке покрытой шёлковым платком, она очаровала
графа.
- Это очень умная птица, - объяснил визирь, - умеет подражать
голосам животных и людей. Лаять как собака и мяукать словно кот.
Способна запоминать слова и говорить целые предложения.
Степан пришел в состояние близкое к восторгу. С улыбкой, в
искренности которой невозможно усомниться, он кланялся и горячо
благодарил падишаха. Обещал научить птицу не только говорить
("пополнить словарный запас" как он выразился), но и декламировать
стихи, поскольку его сиятельство тоже немного поэт.
Услышав, что к нему "в гости" приехало сразу два поэта вместо
одного, владыка правоверных возблагодарил Всевышнего за оказанную
милость и даже хлопнул себя по колену.
Ну а мне, милая Долли, его величество султан предложил арабского
скакуна, чёрного как смоль и с глазами умными как у женщины. Я
назвал его Аристотель."
Дары.
Степан снисходительно улыбнулся.
- Я думаю, денег хватит.
- Должно быть, вы молодой Крез, ваше сиятельство. - Апполинарий
Петрович всплеснул руками. - Жаль, что не могу сказать так о себе.
Посольство не бедствует, благодаря щедрости Его Величества,
ежегодно отпускающего определённую сумму из своих личных средств,
поскольку штатные расходы никогда не умещаются в параграфы
официальные, но вы предлагаете расход совершенно чрезвычайный.
- Ничего, Апполинарий Петрович, - прокомментировал Безобразов, -
его сиятельство не обеднеет. А если и так, то тоже недурно. Смирнее
будет.
- Да сколько их там, этих жён? - не обратив внимание на ворчуна,
с ленцой в голосе, принимаемой им за признак благородного
происхождения, спросил Степан.
- Как и положено Пророком - четыре.
- Ну вот. Если каждой поднести дары...тысяч на двадцать рублей,
то всего восемьдесят. Пустяки. Я готов выделить сто тысяч. Жён
четыре, но кто-нибудь из них самая любимая, верно? Кого господин
назначил любимой женой? Ей дадим двойной бакшиш. Тогда и выйдет сто
тысяч.
- Вы совершенно правы, ваше сиятельство, - с лёгким поклоном
заметил посол. Его до глубины души поражала развязность графа.
Рекомендательные письма, если можно так выразиться, полученные им
из двух ведомств сразу, ещё до прибытия делегации, обращали на
молодого графа Литта особенное внимание. Содержимое тех писем
смущало странностью содержания, если не сказать фантастичностью.
Поразмыслив, мудрый посол решил, что наилучшим для него будет
относиться к графу так, словно тот был рождён с золотой ложкой во
рту.