На стоянке кочевников было не
протолкнуться. Крупные и малые шатры нескончаемой чередой
растянулись до самого горизонта. Стада лошадей гарцевали вокруг
ордынского лагеря, поднимали непроглядные клубы пыли, заставляли
землю дрожать. Большие костры задымили округу.
За каждым шатром под гортанные песни
бренчали струны моринхур, разбавленные плясками и громким смехом.
Люди вырядились в разноцветные халаты, сновали повсюду, отмечали
единение Великой Орды. Все гарры[14] съехались в Каранхут[15],
призванные правителем.
Такое скопище халирцев в одном месте
случалось редко, но сегодня для того был повод особый – халир[16]
Гарах-сит-Нарвай объявил степным братьям о новом набеге.
В последние годы Тагас всё чаще
сомневался в таких начинаниях. Новый набег. Можно подумать, что он
хоть чем-то будет отличаться от прошлых. Снова несметное халирское
воинство нападёт на Гурам, либо же Саххит, может быть на Халот или
Друсс?
Да какая разница.
Все оседлые народы, что окружали
Великую Степь, совсем обнищали. Да у них давно уже нечего брать.
Постоянные набеги выжали эти княжества досуха. Все сокровища
разграбили, города каждые несколько лет сгорали дотла, все пленники
давно проданы, да с такой жадностью, что новые поколения рабов не
успевают расти.
Вместо того чтобы дать побеждённым
гулусам[17] немного покоя, обложить посильной данью, создать
огромную империю и разумно править, временами без жалости давя
бунты и восстания, халир Гарах продолжал терроризировать всех
соседей, не давая им продыху.
Честно сказать, Тагас никогда не
противился войнам. Где же ещё, как не в бою, молодому халару[18]
показать свою удаль? Только в славной битве сын правителя
чувствовал себя живым. Только на поле брани Тагаса неистово
целовали духи предков, вознося к небесам его чувства и страсти.
Только в схватке с достойным врагом, а не в тех бесчестных бойнях,
что устраивал отец каждый год. Нет, таким набегам Тагас давно уж не
рад.
Нырнув в пучину раздумий, халар
невольно схватился за меч. Словом, он всегда крепко сжимал рукоять
верного кхопеша, когда нервничал, злился, либо же просто вспоминал
об отце. Халир Гарах не жаловал младшего сына, но Тагаса это не
огорчало. Он презирал отца так же крепко, как тот презирал весь
мир.
Пир в главном шатре только начинался.
Халар не терпел сборища знатных ордынцев. Большинство гарров были
стары и занудны, их разум давно поник под грузом прожитых лет.
Тагас не гнушался любых поводов увильнуть от назойливых,
заискивающих глупцов, что благоговейно и трепетно слушали халирское
слово, потому даже мать не смогла удержать его на отцовском
ковре.