- Ясно, - отзывается ровно, - Какие прогнозы?
Кидаю на него выразительный взгляд. Кивает, молча. Он
уже самое главное сказал - на сцене мне больше не танцевать. Остальное уже не
так важно.
И без того неловкий разговор совсем обрывается. В голове тягучая пустота, на
языке тяжелым грузом вертятся ненужные, лишние слова. Дышать получается через
силу. Даже вот так просто стоять рядом с ним мне муторно и тошно. Но я не могу
пошевелиться, не могу уйти. Ноги будто к террасной доске приколотили. Опускаю
голову и разглядываю свой маникюр. Секунды мучительно тянутся. Лёва делает
последнюю затяжку и тушит сигарету в пепельнице, оставленной на перилах.
Внутренне подбираюсь, ожидая, что сейчас он оттолкнётся
бедром от перил и коротко бросит "пока", но он тоже продолжает
стоять.
Только уже не боком опирается, разворачивается к
перилам спиной и просовывает руки в карманы джинсов. Не смотрит на меня -
глядит себе под ноги, чуть хмурясь и, кажется, о чем-то задумавшись.
- Я не поздоровалась, потому что растерялась, -
вырывается из меня само собой.
Резко поворачивает ко мне голову, смотрит в упор. В
его глазах совершенно непонятная, напряженная эмоция, и у меня в груди
вибрирует в ответ. По телу разливается душное тепло.
- Извини, - добавляю.
- Ничего...
- Ладно, пока, - нахожу в себе силы оттолкнуться
ладонями от перил и уйти. Наконец!
- Пока, Гуль, - провожает меня долгим взглядом.
Если первой моей реакцией на внезапную встречу с прошлым был шок, то спустя
полчаса я ощущаю лишь давящее, плотное, как туман в низине, опустошение.
Сильные эмоции накрыли и схлынули, оставив только усталость после себя.
Больше мы с Лёвой не разговаривали. Пока я забирала
телефон, Лютик успел вернуться за свой дальний столик, укрытый разросшимся в
больших напольных горшках диким виноградом. И я лишь коротко кивнула ему,
обернувшись, прежде чем выйти из кафе. Даже взгляд не стала ловить - так и не
знаю - видел он, что я попрощалась, или нет.
Это неважно.
Уже давно ни черта неважно между нами, потому что
давно ничего нет.
Кинув ключи от машины на полочку в предбаннике, захожу
в родительский дом. Здесь тихо, темно, пахнет старой добротной мебелью и
острыми специями. Кажется, что дом спит, но это не так. Слабая полоска света
пробивается в коридор из-под кухонной двери, слышен приглушенный звук
работающего телевизора и мамина возня у плиты. Готовить в такой поздний час она
может только по одной причине - отца дома до сих пор нет, а она нервничает и
так сбрасывает едкое раздражение.