- Так точно. Уже есть по нам
решение?
- Оно уже давно было принято.
Правда, в свете всего произошедшего и этих ваших гепатитов,
золотух, простуд и других болячек, считайте, что решение
пересмотрели, - ответил генерал и подошёл к Дубку, который вешал
чехлы на самолёт.
Удивительный человек,
Елисеевич! Руки у него обожжены, столько людей вытащил и продолжает
работать.
Хреков что-то настойчиво
рассказывал технику, который возвышался над ним. Определить, хвалит
он его или даёт указание, было сложно, но стандартный жест в виде
конфеты Дубок и тут не забыл. На удивление, генералу это пришлось
по душе, и он одобрительно похлопал Елисеевича чуть выше поясницы.
Выше не смог дотянуться.
- Короче, всем в госпиталь, -
вернулся Хреков к нам в сопровождении Дубка. - Кровь наверняка
нужна будет. Может, чего принести, подать и так далее, - сказал
генерал, осмотревшись вокруг. - Тут, как я понял, от вас толку
мало. Молодцы, что ребятам помогали. Они этого не забудут. Тигран
Араратович, со мной по аэродрому. Будем смотреть повреждения. И
блокнот не забудь. А вы своего техника здесь не оставляйте, а то он
так и до завтра работать будет.
Госпиталь был таким же
каскадом модулей и палаток, как и в Баграме. В санитарном приёмнике
наша пятёрка была, словно привидения.
Дубка приняли медсёстры сразу,
как только заметили его ранения. Нас обходили стороной,
просачивались между, отодвигали, но никто так и не спросил - какого
лешего вы сюда припёрлись?
- Мальчики, вы вроде целые.
Давайте потом за прививками, - сказала нам одна из медсестёр,
несущая по две стойки капельниц в руках.
- Мы кровь сдать, сестрёнка, -
сказал Гусько.
- Ох, крови у нас хватает, -
тяжело вздохнула она.
- Тогда нам можно уходить? -
спросил Гнётов, но медсестра резко замотала головой.
- Так, вы кровь сдавать? -
подбежал к нам врач, спешно надевавший на себя халат.
- Конечно. Нам сказали, что у
вас её может быть недостаточно, - ответил ему Гусько.
- Обычно хватает, то есть
много раненых сегодня, - объяснила медсестра и заспешила в коридор,
ведущий к палатам.
Нас провели по коридору, где
стоял весьма специфический запах йода и обгоревшей кожи. В палатах
на койках кричали раненые, требовавшие обезболивающее. Из
процедурных выходили забинтованные пациенты, удерживаясь на ногах
только при поддержке медсестёр.