– Сумасшедшая… – сказала он и замолчал.
Мы сидели в тепле, темноте и тишине, наслаждаясь тем, что в данный момент, в данную минуту, именно в эту секунду мы есть друг у друга.
– Как там твоя брюнетка? – спросила я, почему-то шепотом.
– Какая?
– Любительница танцев и коньяка.
– А… Любовь к коньяку победила любовь к танцам.
– Как она?
– Не знаю. Моего благородства хватило только на то, чтобы посадить ее в такси.
– Ну, лучше, чем ничего.
Мы снова замолчали. Меня уже не трясло.
– Я согрелась, – тихо сказала я. Ваня молчал. Я подумала, что он не услышал, и сказала чуть громче. – Я уже…
– Да слышал я. – сказал он тихо. – Могла бы и промолчать.
Я почувствовала, как неловкость заливает краской мое лицо, и улыбнулась. Ваня вздохнул и отодвинулся от меня:
– Есть хочешь?
Я кивнула. Он кивнул мне в ответ, включил передачу и выехал с обочины. Дорога зашуршала под колесами. Мы быстро набрали скорость.
– Радио? – предложил Ваня.
– Нет, спасибо. Я наслушалась музыки на сто лет вперед.
Он снова кивнул, и мы поехали в тишине.
За окнами мелькали деревья. Я смотрела в окно и думала, как странно меня сегодня лихорадит от одного человека к другому. Один темный и жестокий, другой белый и добрый. Классика жанра – черный принц, белый принц. Удивительно, но еще несколько часов тому назад, жизнь моя протекала без каких либо принцев вообще, и физически самая тесная близость с посторонними людьми у меня была с кассирами в ближайшем супермаркете. А теперь я в тепле и комфорте, с человеком тонкой, изящной красоты, который спас меня от холодной смерти. Вдруг я вспомнила Влада – стройный, высокий, безумно, удивительно красивый, ему очень идут короткие волосы… По внутренностям пробежала судорога, и снова вспыхнуло пламя. Затошнило, стало тяжело дышать.
– Ты как? – спросил Ваня, поглядывая на меня. – Побледнела. Плохо?
– Нет, нет. Все нормально.
– Точно?
Я кивнула.
– Спасибо тебе, большое, – сказала я после короткой паузы.
Он все еще хмуро посматривал на меня, но после моих слов, на его губах расцвела улыбка. Он застенчиво отвернулся и посмотрел в свое окно.
– Что ты любишь из еды?
– Булочки, – сказала я, понимая, что с ним я вряд ли снова зарыдаю над сдобой и чашкой кофе.