- Почему Вы называете меня коллегой? Я не ученый, да и мы не сильно знакомы.
- Я бы выразился «товарищ», но это в далеком прошлом… По крайней мере, Хегос в этом убежден. А коллега… Ну и чем же мы не коллеги, дорогой мой? Вы сейчас сидите и с энтузиазмом учите письменность! А я чем занимаюсь? Вы сейчас на Аманхетте. А я где? Без всяких этих интеллигентных нюансов, пожалуйста! Позвольте мне просто называть Вас коллегой, старику это важно!
Есть у дедушки свои особенности, ничего не скажешь. Ну… Подыграю, раз важно. В чем-то он, наверное, прав. А остальное и не так уж и значимо. Не хотел его обидеть, но и неловкости не чувствую. Сонеры разные бывают, самой обыденной для себя вещью обязательно кого-то заденешь. Не знаю, нормально ли это, хотя постоянно чувствовать стыд по мелочам – нет желания!
Ещё забавляет манера речи Никфора. Она интеллигентная, а вот сам старичок, если я правильно понял, такую высокопарность и грамотные речи не сильно приветствует. Скорее всего, это я не вижу особой разницы. Наверняка какая-то грань есть, которую мой «коллега» сам себе определил.
- Если хотите полный словарь, у нас тут один вояка на раз всё расшифровал. Но у него… аномальные способности к языкам.
- Подождите! А почему Вы у него не выспросите? Бережет знания, как секреты?
- Нет, что Вы! Венро очень открытый сонер, никаких секретов не прячет! Просто… На Аманхетте не многим заняться можно. Изучать эту письменность мне как кроссворды разгадывать. Вот Вы хотели бы, что б все ребусы в журнале за Вас кто-то решил?
В чем-то я его понимаю. Хотя… Никфор так ревностно взорвался, когда я указал на неполноту его словаря. Да и сейчас по лицу видно – в какой-то смуте, не может понять ценности своего занятия. Ещё бы! Решать задачу, которую гораздо быстрее за тебя решил какой-то Венро!
Венро… Полководец такой был, да? В голове яркой вспышкой возник образ усатого, стройного мужчины, гнущего виларовую саблю двумя пальцами. И так реалистично, словно прямо сейчас строгие глаза усача смотрели мне глубоко в душу! Ровная осанка, мудрое лицо, широкие плечи и грудь колесом. Черт… Он выглядел как эталон мужественности и дисциплины, каким хотел бы стать любой мальчишка! Герой с эпической гравюры, не иначе. Но образ распался внезапно, как если его разбили молотком скорее из лютой ненависти, нежели по случайности… И это не моя ненависть.