Подойдя к бронзовому зеркалу, что стояло в шатре, легат посмотрел
на себя: на него смотрел черноволосый и чутка загорелый молодой
мужчина лет двадцати-тридцати с карими глазами, среднего роста и
среднего телосложения с довольно приятным лицом. От серьёзного
взгляда карих глаз легата некоторых передёргивало, и это он часто
замечал. Немного заострённый нос, часто называемый орлиным, не
сильно портил внешность, впрочем, она была у него такая же, как и у
обычного римлянина, и он этим очень гордился. Лабиен никогда не
отлынивал от физических тренировок и был вполне поджар и мускулист,
бывало, что для поднятия духа он мог размяться со своими
легионерами. Во время же марша на привалах он никогда не брезговал
есть со своими солдатами ту же еду, что и они, — это вселяло в них
чувство единства со своим командиром, что было очень важно. По
словам его деда, который часто ему говорил: «Настоящий римлянин
не должен чураться своих подчинённых, будь он простой центурион или
сам Цезарь. А также никогда не показывать трусости и всегда вести
своих воинов в бой, не боясь погибнуть, так делал божественный
Цезарь», — этому завету деда он всегда будет следовать. Марс
его спасёт, а если нет, то он погибнет, но не сдастся в плен.
Лабиен, немного посмотрев на себя, двинулся к выходу и, отогнув
подол шатра, вышел. Его взор сразу пал на типичный временный
походный римский каструм, разбитый на большой поляне на возвышении
в лесу. Он был обнесён по всему периметру частоколом, рвами, а
также несколькими сторожевыми башнями. Сам же римский каструм имел
типичную прямоугольную сетку улиц из палаток легионеров, на
пересечении которых размещался форум — площадь для военных
совещаний у шатра командующего военачальника. В большом шатре в
центре находился пропретор Квинтилий Вар, остальные старшие офицеры
— легаты, трибуны и префекты — разместились в палатках поменьше
около шатра командующего, вокруг них уже размещались простые
палатки легионеров и их офицеров. Некоторые гражданские лица вроде
специалистов, врачей и простого люда с торговцами, потащившиеся за
армией, находились за периметром каструма, так было положено.
Лабиен, окинув взором лагерь, вспомнил, как он и префекты с
центурионами убеждали пропретора обустроить лагерь по всем правилам
похода. Чуток поупиравшись, ссылаясь на то, что они находятся на
дружественной территории и никто не нападёт, он всё же уступил их
напору.