— Поедешь домой? Или пешком? — Перекричал Саня свой мотор.
Саню я знал давно. Старше меня на три года, он был сыном простых
колхозников, и потому как пришел из армии, тут же подался шофером.
Саня был толковым, быстро попал в комсомол. К двадцати трем годам
ездил на одном из самых новых самосвалов в гараже. И даже купил
себе новенький мотоцикл.
— Да не, — я выбрался из-под машины, — мне б доделать.
— Да брось ты ее, — рассмеялся Плюхин, — брось коробку. Или до
ночи решил с ней воловодиться?
– Да не, — повторил я, — я быстро.
А потом запрыгнул в кабину.
Саня удивленно уставился на меня. Заглушил двигатель мотоцикла и
поставил его на подножку.
— Ты че это удумал? — залез он на ступеньку.
— Поставить ее хочу, — сказал я, утирая кепкой лоб, — чтобы не
бросать дело на полпути.
— Я понял, — он вздохнул, — хочешь ты и сам тут до ночи сидеть,
и меня с собой увлечь. А в буфете нынче пиво! Отрадненское! Машка
обещала, что привезут три бочки.
— Да не держу я тебя, Саш, — взялся я за рычаг, — езжай домой. А
я сам хочу.
— Как это, сам? — Расширил глаза Саша, — ты, чай, не пьяный?
И действительно, я хотел сам. Сам ее поставить. Весь сегодняшний
день я наслаждался каждым движением своего молодого тела. Разница
со старостью была так велика, и в то же время неуловима, что
ощутить ее можно было только сделать вот такой быстрый скачок из
одного возраста в другой.
Я просто не мог остановиться. Радость оттого, что в движениях
больше нет напряги, что ничего не болит, а одышка ушла в прошлое,
захлестывала так, что хотелось испытать себя перед все новыми и
новыми преградами.
Кроме того, я умел ставить КПП ГАЗа сам. В одиночку. Выучил это,
не побоюсь слова, искусство еще в прошлой жизни. Когда общался с
тем самым Федором Ильичом, тренером по тяжелой атлетике, которого
занесло в шоферы.
У нас он пока не работал. Придет только году в восемьдесят
втором. Но мужик был мировой. Высокий, почти как Никита Олегович и
такой же крепкий. Ох и удивился же я, когда он один, в две руки,
установил КПП на место. Да еще и с первого раза. Ну и сразу
напросился научить.
“Ох, долгое это дело, — вспоминал я слова Федора Ильича, — тут
нужен острый глаз, сила, сноровка, а главное, выносливость!”
Вот и хотел я проверить свою силу и выносливость. Казалось, не
верил до конца, что очутился в молодом теле и все хотел сам себя
убедить тяжелой работой. А Федор Ильич меня, все же, научил. Хоть и
не один год на то ушел.