— Голова, че ли? — Не глядя на меня сказал отец.
— А ты откуда знаешь? — Выпрямился я.
— Сашку Плюхина встретил. Он рассказал, что бы у тебя удар
солнечный. Что отшибло память.
— Мамка со Светкой не знают, — догадался я.
— Не-а. Не стал я им пока мест говорить. Пригляделся, ты, вроде
нормальный. Ну и не стал. А то ты ж знаешь этих бабочек, —
посмотрел он на меня теплыми глазами, — начнут бегать, вокруг тебя.
Кудахтать так, что аж голова разболится.
— Да нормально все, пап, — я скрестил руки на груди, — спасибо,
что не стал рассказывать. Мать беспокоить. А Светке я сам потом
скажу.
Я думал, что отец воспротивится. Скажет, что не стоит беспокоить
и ее.
— Угу, — только и ответил он, а потом глубоко затянулся. Уголек
осветил красным его грубое лицо.
Дом наш в эти года был не очень велик. Были в нем: зал,
прихожая, да две маленькие комнатки по обе стороны печки. Ну еще
узкий коридорчик, которым пользовались как кухонькой.
Там, пока мать с отцом были в зале, я и поймал Светлану за
книгой.
Почему-то я не удивился, что нашел ее здесь. Сестра почему-то
считала, что в коридорчике самое лучшее освещение. Хотя висела тут
простая тускловатая лампочка, такая же, как и в остальном доме.
Когда я вошел, Света сидела на табурете за столиком. Держала
толстенький томик в цветастой обложке. Девушка тут же подняла на
меня светлые глаза.
— Двенадцать стульев, — узнал я книжку.
Этот томик сохранился до дня моей смерти. Он стал ветхим, а
страницы пожелтели еще сильнее. Хранил я его так бережно, как мог.
Это была одна из немногих ниточек, соединявших меня с памятью о
моей лучшей жизни.
— Ну да, — улыбнулась Света, — очень уж мне нравится Остап
Бендер.
— Мне тоже, — вытащив из-под стола второй табурет, я сел
напротив Светы, — Хоть он, этот Остап и плут.
— Зато очаровательный!
Помолчали полминуты, потом я спросил:
— Свет? Разговор есть.
— Ммм? — Сестра заложила между страниц старый листок отрывного
календаря. По-ученически отложила книжку на уголок стола.
— Рассказать кое-что тебе хочу. Только ты не пугайся. И маме
ни-ни. Ясно?
— Ты, Игорек, — нахмурила Света белесые бровки, — меня что-то
уже пугаешь.
— А ты не пугайся, — с улыбкой повторил я, — ты ж со мной не
пугаешься?
— С тобой не пугаюсь, — улыбнулась она.
— Ну и хорошо.
Я рассказал ей про солнечный удар и память. Света выглядела
больше удивленной, но не испуганной. А когда я рассказал ей про
нашу с Серым ссору, и то, что я не помню причины, она потемнела
лицом.