Пока еду в лифте, поток мыслей охватывает меня. Они же все, кто
работает в нашей клинике, понятия не имеют, что связывает меня с
этим… человеком! Боже мой, да как же всё глупо получилось! Только
моя карьера здесь, годы упорного труда начали приносить плоды.
Только недавно меня назначили заведующей отделения неотложной
помощи, и вот! Приехали. Из всех врачей во всем мире они могли бы
поставить у меня перед носом кого угодно, но только не Никиту
Гранина!
Только не его! Я знаю Никиту с
детства, мы оба выросли в одном дворе, в пригороде, всего в
получасе езды на электричке от города. Стоит подумать об этом, как
воспоминания начинают затягивать, словно болотная трясина. Только
одно «НО». Я не люблю о нём вспоминать! Причём «не люблю» – это
чрезвычайно мягко сказано.
– …Вы должны показать себя с самой
лучшей стороны, – слышу Марину Арнольдовну, которая жужжит возле
уха, как поставленный на вибрацию смартфон. – Поймите, Эллина, он –
молодой и очень амбициозный главный врач. Вы – не менее амбициозны,
и оба строите карьеру. Вам нужно найти… общий язык, чтобы было
хорошо всем. И вам, и клинике в целом, и нашим пациентам,
безусловно, в первую очередь! – с этими словами заведующая толкает
меня перед собой, заставляя покинуть лифт.
Вскоре мы оказываемся в
конференц-зале. Понимаю, что оказалась здесь в финале действа.
Внутри остались три человека, не считая нас с заведующей. «Уже
хорошо, не придётся стоять с ним и фотографироваться, улыбаться
притворно», – подумала я. «Виновник торжества», чтоб ему пропасть,
и ещё двое – мои коллеги. Подхожу и оказываюсь рядом с Машей и
Романом Шварцем – он хирург общего профиля, на год старше меня, но
очень опытный и доброжелательный. Довольно симпатичный, хоть и не в
моём вкусе, но зато любимчик младшего медперсонала, поскольку
любвеобилен очень.
Оба они, Роман и Маша, смотрят на
меня с удивлением. Мол, куда это ты пропала так внезапно? Вместо
объяснений опускаю глаза и замечаю, что моя синяя униформа уже не
так свежа, как утром. На том, во что одета, отчётливо видны следы
работы последних двух часов. А они были очень напряжёнными. Вздыхаю
и мучительно закрываю глаза, прежде чем бросить на Марину
Арнольдовну ядовитый взгляд. Вот же упрямая тётка! Заставила-таки
меня вернуться сюда.
Стараюсь успокоиться, и снова в
голове звучит настойчиво: почему всё-таки Гранин? Этот вопрос уже
несколько часов крутится в моей голове, и я не могу его остановить.
Как страдание, которое не выходит из головы ни на одной вечеринке.
Как песня, которая когда-то очень нравилась, но теперь ты никак не
можешь заставить её замолчать. А она повторяется снова и снова,
навязчивая, словно прилипшая к волосам жвачка, и единственный
способ избавиться от неё – отрезать локон. Но тогда твоя внешность
пострадает.