Ладно, потерявши голову по волосам не плачут. Дал же архангел
Иегудиил ему ещё один шанс и даже торговаться не стал, все прежние
знания и умения в голове оставил. Осталось только выяснить в чьей
он голове и почему эта голова трещит? Иван Яковлевич вновь
попробовал через трещащую преграду пробиться к знаниям реципиента и
опять не получилось.
- Твою налево! Кристалл! – Брехт открыл глаза и огляделся.
Он лежал в кровати. В перинах. Роскошные такие, до половины тело
было в них погружено. Потолок над головой дощатый, побелен известью
или мелом. Стены кирпичной кладки и тоже побелены. Только побелку
давно не обновляли, и она местами вытерлась, открывая
красно-чёрно-коричневый кирпич для осуждающих взглядов. Хотя таких
мест было не очень и много, комната была метров пять на три и
большую часть стен занимали гобелены. Старинные, толстые и пыльные.
На них ещё просматривались какие-то сценки с рыцарями и барышнями
полуголыми, но выгорели и выцвели краски прилично, так что
разглядеть что либо, было сложно.
Брехт решил осмотр недвижимости пока прекратить и заняться
движимостью. Потрогал голову больную. Цела вроде ни бинтов, ни
шишек, ни шрамов. Волосы длинные и на ощупи сальные. Если голова
цела, то может с похмелья колбасит? Пальцем одним Иван Яковлевич
залез в рот и проверил зубы. Считать не стал, но на первый ощупь
все на месте и даже не болят. С учётом того, что век, если архангел
не обманул, восемнадцатый, то с зубными врачами тут не просто. Пётр
вон был любитель зубы рвать, интересно, а вставлять он тоже
пытался? А чего, взял молоток и забил гвоздик небольшой с фигурной
шляпкой в десну. Вкручивают же в будущем на шуруп, чем гвоздь хуже.
Если Пётр жив, то нужно ему предложить.
После зубов пальцы шаловливые переместились пониже, ощупали
покрытый двухдневной щетиной подбородок. Ну, зря волновался. Не в
женщину Иегудиил запулил его душу. Тогда чего хитро-ехидно
улыбался? Пальцы прошлись по груди. Ничего кроме шёлковой рубахи.
Длинной. Это самое она скрывала. Но там чего-то было. Это
получается, он в ночнушке мужской спит. Так семнадцатый век. Все
сейчас так спят. Ощупывать ниже живота новое тело Иван Яковлевич не
стал. И рубаха длинная мешала и чувство какое-то брезгливое. Вроде
как чужого мужика за всякие места хватать стрёмно. Нужно сначала
привыкнуть к новому телу. А вот живот потрогал, собрал жировую
складку. Ссука! Складка приличная. Толстенький попался реципиент.
Ничего, зарядки, пробежки, тренировки и прочие марш-броски пузико и
разные другие излишества изведут. Что ещё? Точно. Главное забыл.
Брехт потрогал бицепс у своего нового тела.