— Это наши друзья, малыш. Они пришли
со своими детьми, видишь их? Разве ты не хочешь подружиться с
ними?
Мать, осознав, что её маленькое
исчадие зАда умеет быть тихим, стала с меня пылинки сдувать. Лишь
бы я не безумно орал, безумно визжал, безумно смеялся или хихикал.
Ладно, хихикать можно. Но не так, будто я был съехавшим по фазе
малолетним психопатом.
Заставляла шифроваться и
специализироваться, зараза. Я, в общем-то, и не против. Тут
проблема в другом.
Женщина, кроме шуток, приятная: вся
из себя нежная, добрая, светлая голубоглазая блондинка. И готовит,
и стирает, и медицинскую помощь оказать в случае чего может
(соответствующее образование). Идеальная американская жена и мать.
Судя по исконно арийским чертам лица в зеркале, внешностью я явно
пошёл в неё.
К сожалению для остальных, характером
я пошёл в самого себя.
— Я хочу в свою комнату, — сообщил
после недолгого молчания. — Тортик только дайте.
Сладенькое я любил.
Молли, услышав мой невозмутимый
ответ, вся аж скукожилась.
— Мы уже позвали к нам в гости дядю
клоуна, Феликс. Он совсем скоро придёт. Ты же хочешь увидеть
клоуна?
Клоун? Ну, если только
старый.
— Мистер Стивенсон точно сегодня не
придёт, — отрицательно покачал головой.
Иначе бы моя голова валялась уже
где-то в лотке соседского кота. Как минимум — в этой веточке. Ну,
пока реальность не отменилась бы.
— Мистер Стивенсон? — непонимающе
наклонила голову женщина.
— Мой заклятый враг, — между делом
сообщил. — А ещё он мой большой босс.
Всё равно никто не поверит. Ну, то
есть, кто-то серьёзно, смотря на пухленького (это, подери этот
затонувший проклятый мир, детская припухлость) малыша, пусть и
злобненького, задумается над тем, что он взрослый мужик в теле
ребёнка? Главное было совсем уж в шизу не вдаваться, лишний раз не
орать и мне всё простят и на всё закроют глаза.
— В-вот как… — сконфужено улыбнулась
женщина. — Хорошо, давай договоримся, малыш. Я дам тебе самый
большой кусочек тортика и ты сможешь пойти к себе в комнату, но уже
после того, как уйдёт дядя клоун, хорошо?
Я вздохнул.
И так она светло улыбается, так
нежно, так по-доброму. Наверное, если её сожрёт какая-то
кракозябра, я даже на секунду взгрустну.
— Хорошо, ма-а-м, — смилостивился над
женщиной я, развалившись на маленьком, специальном стульчике
настоящего чемпиона. — Но тортик сейчас!