— Он заслужил! – глухо выпаливаю
и опускаю глаза, чтобы не видеть реакции лорда Тхана на свою дерзость. Теперь
наравне со страхом во мне борется обида.
Я поступила, может, и
не очень хорошо, но оправданно. А как иначе? Неужели на моем месте кто-то из
девушек стерпел бы подобные непристойности, которые позволял себе магистр
зельеварения?!
— Заслужил? Позвольте
узнать чем. Чем магистр Пинталь заслужил быть облитым неизвестным зельем, от
которого у него на лице ожоги?
Ожоги?! Ох, богиня-матерь,
защити…
Пока я пытаюсь
успокоить зачастившее сердце и прыгающие от пугающей новости мысли, терпение
ректора Тхана похоже заканчивается.
— Молчите? Вам нечего
сказать? Что ж, тогда скажу я. Подобное поведение я не могу вам спустить,
несмотря на вашу успеваемость и хвалебные отзывы других магистров. Вы будете…
Не в силах слышать, как
меня отчисляют, сквозь набежавшие слезы выкрикиваю:
— Прошу, дайте мне шанс!..
Это первое мое нарушение… Не отчисляйте меня, пожалуйста… – уже на грани шёпота
договариваю.
Я особо не надеюсь на
понимание ректора, и всё же… не могу спокойно принять своё отчисление.
Думать о том, как
заявлюсь на порог родительского дома без диплома, позорно отчисленная почти
после полутора лет обучения, было выше моих сил.
Родители так гордятся
мной… Я не могу их разочаровать.
Меня накрывает
отчаянием. Опустив голову еще ниже, неожиданно для себя всхлипываю.
— Я вижу, что вы
раскаиваетесь, – мне кажется, или голос ректора смягчается? — Но магистр Пинталь
настаивает на вашем отчислении. И винить его в этом сложно. Если каждый студент
будет реагировать подобным образом, как вы, на плохую оценку, то учить молодое
поколение будет некому. Вы понимаете это, студентка?
— Понимаю, – киваю. И,
шмыгнув носом, проглотив гордость и сидящее во мне чувство справедливости,
добавляю: — Подобного больше не повторится. Я обещаю.
Несколько долгих секунд
ректор Тхан хранит молчание. Я чувствую на себе его тяжелый внимательный
взгляд, но посмотреть в ответ не решаюсь. Продолжаю разглядывать носки новых
форменных туфель, борясь с желанием позорно разрыдаться на глазах у ректора.
Вот прямо так и
хочется, опуститься на мягкий светлый ковер и разреветься в голос. От обиды,
испытанного унижения и страха.
Громко. От души. Так
чтобы даже строгого лорда-ректора, тронуло. Но я креплюсь. Молчаливо глотаю ком
обиды и жду.