Заболел порез на шее, оставленный
клинком убитого повелителя иномирян – впервые с ранения Вей ощутил
этот порез, коснулся его, коснулся длинной серьги, которая так
раздражала его и в результате спасла и ему жизнь, и весь
Йеллоувинь. И улыбнулся – потому что девочка-Кейя, Каролина, сама
того не ведая, и в этом оказалась прозорлива.
В лагере было живо, светило несколько
наземных фонарей, в сотне метрах от кучно стоящих машин связи и
командования, от больших штабных палаток, находился полевой
госпиталь: там суетились врачи, туда подводили и подвозили раненых.
Там же стояли огороженные ширмами душевые, парила прачечная,
неподалеку пыхтела большая полевая кухня, пахло рисовой кашей с
мясом и овощами.
У наследника Йеллоувиньской империи
прозаически забурчало в животе. Вслед за способностью чувствовать
физическую боль вернулся и голод.
Но он умел терпеть голод.
Пойманный по пути к штабу солдат,
вытянувшись по струнке, доложил:
- Генерал Хэ Онь в штабной палатке,
заканчивает совещание по итогам боя, ваше высочество!
- Как ты узнал меня? – с удивлением
спросил Вей Ши.
- По глазам, мой принц, - восхищенно
отчеканил солдат. – Янтарем переливаются! Кто ж сейчас не наслышан,
что вы появились в сердце битвы, убили императора иномирян и
привели нас к победе?
Это бесхитростное и яркое восхищение
было очень знакомым, очень искушающим – о, как он купался он почти
все прошлые годы и как приятно было бы поддаться ему снова!
Гордыня, та, что ранее возносила его высоко над простолюдинами,
обрадованно подняла голову, но Вей сжал зубы и проговорил:
- Я сделал то же, что сделал бы любой
боец нашей армии, солдат, будь у него моя сила. Каждый из нас
привел Йеллоувинь к победе. И ты тоже. А повелителя иномирян
победил мой дед, светлейший император Хань Ши. Никто иной с врагом
бы не справился, даже я.
Он хлопнул замершего солдата по плечу
и пошел дальше, к большой темно-зеленой палатке, почти
растворившейся в ночи.
Генерал Хэ Онь, увидев наследника,
встал из-за стола, сложил руки и поприветствовал его уважительным
поклоном. Вей Ши тоже склонил голову – перед возрастом и заслугами
командира, а затем, сдержанно и торжественно, как будто они были на
приеме во дворце, поблагодарил всех поднявшихся.
Все выглядели измотанными, были здесь
и раненые командиры подразделений, с перевязанными головами, руками
– но и его лицо, одежду, руки, покрытые пятнами крови, грязи и
инсектоидной слизи, разглядывали со страхом и благоговением. И
снова словно вернулось одно из чувств – он почувствовал, как
зазудела кожа, осознал, как несет от него кровью и потом, и понял,
что никуда не сможет уйти, не вымывшись.