Как я могла только помыслить, что осёл вдруг превратится в арабского скакуна, а мой беспутный развратный сластолюбец-муж откажется от своего привычного образа мыслей и жизни?! И теперь я могла быть твёрдо уверена в том, что Сергей Бестужев в бесконечных поисках всё новых наслаждений и новых ощущений не гнушался ничем, покрывая и курочек, и петушков!
Чувство бесконечного омерзения захватило меня поначалу, но очень скоро я сумела взять себя в руки и уже наутро вышла к завтраку как ни в чём ни бывало: в своём строгом сдержанном наряде, с убранными в скромную причёску волосами, а шёлковые чулку с розовым фривольным пеньюаром отправились на дно моего плательного шкапа. До лучших времён. А именно, навсегда.
Мой супруг вряд ли заметил вчера моё мимолётное присутствие в своей спальне, и я вздохнула с мысленным облегчением.
Вся неделя пролетела в ужасных хлопотах, пока я готовилась к грандиозному приёму всей этой всевозможной знати, пожелавшей почтить своим присутствием мою усадьбу, но за этими заботами я снова совершенно позабыла о пережитом потрясении, не обращая ни малейшего внимания на графа.
На пороге стоял февраль, самое развесёлое время перед великим постом, и мой муж проводил всё своё время со своими хорунжими, загонщиками и псарями, готовясь к последней зимней охоте. И хотя я со снисхождением относилась к этому его увлечению, моё сердце тоже предвкушало эту зимнюю забаву, когда я бы могла отдаться на волю морозному ветру и снегу, уносясь прочь на своём резвом скакуне.
Гости тем времени понемногу прибывали и размещались в покоях, отведённых им мною с огромной предусмотрительностью. А я тем временем готовила торжественный приём с ужином и танцами. И надо признаться, моя женская сущность, половинка, которая ещё не совсем угасла во мне, весьма радовалась предстоящим увеселениям и балу. И даже я в очередной раз простила своего беспутного супруга за этот неожиданный для меня сюрприз. В конце концов, каждый из нас был предоставлен самому себе: он продолжал предаваться своим милым забавам, но и никак не перечил и не препятствовал мне в том, чтобы я жила и вела себя так, как считаю нужным.
— Ну что же, дорогой граф, стоит признать, что мы все поражены вашим великолепным хозяйством и усадьбой, — уже сидя за общим столом, произнёс с улыбкой князь Пышкин, отрезая себе тончайший кусочек утиной грудки в соусе из померанцев, который приготовил мой повар-итальянец. Из померанцев, выращенных в моей оранжерее.