Эх, Гончарова… Сколько в этой недоступной даме ступеней?
Все придётся покорить. Я парень упорный. Иногда даже упёртый.
Стисну зубы и преодолею!
Вот выздоровеет Наталья Николаевна, щечки порозовеют и
продолжим, на чём остановились… На поцелуях в щёчку на прощание и
при встрече.
Не густо, но лыба уже начала расплываться по лицу, дорисовывая
ситуацию в спальной позже.
Додумать не дали. В аудиторию вдруг вошёл человек эпохи
Серебряного века литературы: фрак, туфли блестят, брюки словно из
музея поздней археологии. И усики «а-ля франт». Маленькие,
аккуратные, подвёрнутые у кончиков.
Как он это сделал?
– Моя фамилия – Дантес, – с ходу представился новый
преподаватель Истории Отечества.
Девушек в нашей группе в четыре раза больше, чем парней. Но все
хором тут же взвыли, намекая на меня.
А Олежа сразу на всю аудиторию уточнил:
– Жорж? – и добавил тише, прикрывая лицо ладонью от
преподавателя и активно жестикулируя для меня. – Ну всё, Пушкин.
Жопа тебе. Застрелят. И даже не за интернет.
Я бы ничуть не удивился, если Дантес после этого снимет белую
перчатку и вызовет Брусилова на дуэль. Но перчаток на нём не было.
Как и колец, браслетов. Только кулон на шее висит с зелёным камнем.
Неброский, на кожаном ремешке. А изумруд там вставлен или
бижутерия, сказать сложно. Я не эксперт.
Дантес лишь криво ухмыльнулся и уточнил:
– Жорж Шарль хотите сказать? К, несчастью нет. Меня зовут
Григорий Евгеньевич. Родственников во Франции не имею. А наше
знакомство должно было произойти завтра, но пары переставили и
сегодня меня дёрнули с другой работы. Поэтому я в костюме позднего
восемнадцатого века. Хотя подобные носили и в девятнадцатом, если
на то пошло. Раньше вещами больше дорожили. Впрочем, и они были
более износостойкие.
Он держал дистанцию, называя нас «на вы». Говорил вроде не
коротко, но по делу. А попутно использовал такие слова как
«дескать», «отнюдь» и «абажур», которые для Олежи были так же
далеки, как для Григория Евгеньевича «катка», «баунти» и
«архилич».
Очевидно, что они невзлюбили друг друга сразу. И спустя
несколько минут Олежа снова выдал:
– Жора же!
Так Григорий Евгеньевич мгновенно стал Жорой Дантесом. Кличка
ему точно не понравилась, поморщился. А я устал ловить взгляды
одногруппников.
Прохлаждаться нам долго не дали. Следом пошла раздача билетов по
экзамену и отвечать надо было устно. Блея как овцы, не имея никакой
возможности заглянуть в шпаргалки, одногруппники один за другим
начали вылетать из аудитории на пересдачу.