Поэтому, передав Марине ложку и сказав ей, где нужно стоять,
чтобы это было безопасно, подхватив миску с очищенными клубнями, я
направился туда, куда сейчас хотел меньше всего.
С одной стороны, я не рвался к ручью, а с другой – там
прохладно. Для моих ожогов самый то!
– Подожди! – крикнула Марина.
Я с радостью остановился.
– Помоги, – сказала она и взялась за жердину.
Пока я ставил на стол миску с картошкой, к Марине подскочил
Арик. Они вместе сняли котёл с обжаренными овощами и котелок с
закипающей водой с огня.
– Нужно воду из котелка в котёл перелить и ещё воды
принести…
Это было разумно, и я, восхитившись предусмотрительностью
Марины, подхватил котелок и…
Если вы хоть раз лили воду в раскалённое масло, вы меня поймёте.
Руки и лицо обдало горячим паром, и я еле удержался, чтобы не
зашипеть. Кожа и так болезненно реагировала на тепло, а тут горячий
пар…
– Сильно больно? – участливо спросила Марина.
В голосе её было столько сочувствия, что я поневоле расплылся в
счастливой улыбке.
– Не, норм! – ответил я и подхватил за ручку плоский
туристический котелок.
После слов Марины идти за водой было радостно. Но только первые
пять шагов. Потом я вспомнил Григория Ефимовича, Илью… И страх
вытеснил все остальные чувства. Хотя, теперь повернуть назад я уже
не мог.
Я шагал как на эшафот, одной рукой прижимая к себе миску с
начищенной картошкой, а другой покачивая ещё горячий пустой
котелок.
Идти до ручья недалеко, но как мне хотелось, чтобы расстояние
было больше!
В тот момент, когда я увидел Агафью Ефимовну и Григория
Ефимовича, словно бы солнце накрыла тень, все краски померкли и
звуки утихли.
Лес оставался всё такой же, древний, а вот Ефимычи оба были
юными и как будто светились. Григорий Ефимович лежал в ручье, а
Агафья Ефимовна стояла рядом на коленях и словно бы напевала, но я
не слышал ни единого звука.
Я офигел и остановился.
«Не для людей это зрелище… – проворчал Чёрный. – Ну да ладно,
тебе можно… Ты со мной. Иди!»
И я шагнул. Сначала один раз, потом второй…
В следующий момент я услышал звон ручья, стрекотание кузнечиков,
щебетание птиц, пение Агафьи Ефимовны… И пела она не заговор. Она
пела песню. Песню про то, как каждое утро встаёт солнце и целый
день старательно согревает землю. И земля в благодарность
покрывается цветами. И в этом основа мира. Потому что если солнце
не будет светить, то цветы не распустятся, а если цветы не
распустятся, то зачем солнцу быть ласковым?..