Какой же у неё был красивый голос! От такого голоса хотелось
жить!
Я оглянулся и увидел, что послушать Агафью Ефимовну пришли…
Блин! Её пришли послушать… Я даже не знаю, кто её пришёл
послушать…
«Леший, водяной, болотник, – подсказал Чёрный. – А это мавки.
Вон боровой. Шишига с кикиморой, как без них…»
Не успел Чёрный назвать всех, как леший оглянулся и увидел меня.
И тут же что-то рявкнул.
Все, кто был у ручья, словно забыли про Агафью Ефимовну,
повернулись ко мне и… поклонились.
– Прости, Хозяин, мы не знали, что ты тут, – припав к земле,
сказал леший.
Пока я думал, что ответить, Чёрный поднялся во весть свой пока
ещё слабенький рост и строго спросил:
«Всё ли в порядке в заповедном лесу?»
Он спросил у меня внутри, но его услышали.
– Всё в порядке, Хозяин! Чернобог балует, но Леля навела
порядок, – леший показал на Агафью Ефимовну.
Агафья Ефимовна больше не пела. Она хмуро смотрела на меня.
Я под её взглядом растерялся окончательно и не придумал ничего
лучше, как показать ей миску с картошкой и котелок.
– Помыть надо и воды набрать.
Агафья Ефимовна кивнула и протянула руку Григорию Ефимовичу.
Как только он встал, вернулся прежний лес. Никаких леших и
водяных больше не было, как будто мне всё это приснилось. А Ефимычи
стали как обычно – взрослыми.
И Чёрный тоже как будто потерял интерес к происходящему.
Я разозлился и шагнул к воде. И чуть не наступил на гриб.
Крепкий такой боровичок. Рядом рос ещё один, и чуть в стороне
парочка.
Я обрадовался и протянул руку сорвать.
«Поблагодари борового, неуч!» – проворчал Чёрный.
– Спасибо большое! – ответил я, неловко поклонившись, и начал
собирать грибы. – Отнесу девчонкам, пусть в суп добавят.
Сорванные грибы я сложил в кучку и вдруг понял, что нести-то мне
их не в чем. В миске картошка, котелок – для воды, и у меня только
две руки.
Я глянул на Агафью Ефимовну, она была занята Григорием
Ефимовичем. Достала покрывало из бадьи, выполоскала и мокрым укрыла
Григория Ефимовича. Вода с него текла ручьями, но Агафья Ефимовна,
не обращая на это внимания, повела Григория Ефимовича к лагерю.
Просить её о помощи у меня язык не повернулся.
Оставив грибы лежать кучкой, я решил сначала сделать то, зачем
пришёл. Направился к самому жёлобу и под струёй помыл картошку. Там
же набрал воды в котелок.
Сомнений в том, можно ли пользоваться этой водой, у меня не
возникло. Если бы было нельзя, Агафья Ефимовна сказала бы. Да и
леший говорил: Леля, мол, навела порядок… И потом, я брал воду из
желоба – падающую, а не из бассейнчика – стоячую.