Старик прикрыл веки, давая Сархи понять, что его видят, и качнул
головой в сторону дверного проёма, из-за которого доносилось сонное
сопение двух его внуков и трёх внучек.
Дети спят на широкой лавке, укрывшись шкурами, только у Лухны
отдельная постель — старшая внучка входит в брачный возраст и не
помещается поперёк общего ложа. Не обращая внимания на недовольное
бормотание и гневные вопли, Сархи стаскивает с детей шкуры, а
кое-кому ещё и щекочет пятки. Уворачивается от пущенного в лицо
подголовного валика и выскакивает на террасу, прямо оттуда прыгает
на опорный столб навеса, обхватывает его руками и ногами,
соскальзывает по отполированной древесине на плиты двора. Через
несколько ударов сердца по лестнице скатывается многорукая и
многоногая мешанина смуглых тел и вьющихся тёмных волос, волной
ударяет в завесу из деревяшек и разделяется. Сегодня первыми успели
внучки, внуки остаются переминаться с ноги на ногу. Вредные
девчонки не спешат, заставляют братьев терпеть — пока ба одной
фразой не наводит порядок. За шалости строгая старуха может и без
завтрака оставить.
Пока хозяева рассаживаются на помосте, Сархи без церемоний
плюхается на охапку соломы в углу двора и успевает расправиться с
полученными от Инуки кусками сыра и лепёшки. Молоко из кружки —
жирное, ароматное, удивительно вкусное, пьёт не спеша, маленькими
глотками, растягивая удовольствие.
Солнце поднимается всё выше, и Орхат выходит со двора,
направляясь к морю. За ним следуют младшая невестка, придерживая
правой рукой стоящую на голове стопку пустых корзин, и Сархи — раб
тащит бурдюк с водой и торбу с сухарями. Старик собирается
проверять поставленные с вечера сети, а в море без запаса воды и
пищи не выходят, даже если не собираются отплывать от берега
дальше, чем на длину весла.
Лодка Орхата невелика — всего восемь шагов от носа до кормы.
Шагов взрослого мужчины, конечно. Но и маленькая лодка тяжела для
одного человека, поэтому к воде её толкают втроём — Сархи старается
вместе со взрослыми, изо всех сил упирается в песок маленькими
ступнями. Волна в гавани невелика, когда выдолбленная из ствола
старого каштана посудина начинает покачиваться на воде, Орхат
разгоняет её, запрыгивает внутрь, кричит:
— Элалэй! — и хватает рукояти вёсел. Сети он ставит прямо здесь,
в заливе. Конечно, в них не попадает огромный тунец, но рыбы старик
привозит достаточно, чтобы семья не голодала. Хватает и на
продажу.