Мимо прошла девочка, которая училась годом младше. Свитер
«летучая мышь», юбка в складочку и эта дурацкая прическа со стоячей
челкой. Как ее зовут? Кажется, Алиса.
— Лиса! – окликнул ее я.
Девчонка обернулась.
— У тебя зеркало есть? А то мне немного голову разбили, будь
другом, дай на себя посмотреть!
— Есть, — сказала она с некой настороженностью и полезла в
сумку.
Сумка у нее была крутая по нынешним временам – из разноцветных
кожаных лоскутов, «Руби Роуз» -«Дольче Габбана» девяностых. В
нормальное время такие только старухи носили. Копошилась Алиса с
минуту и наконец протянула мне круглое зеркальце.
Оттуда на меня смотрел мальчишка, которого я уже забыл: розовые
пухлые щеки, карие глаза, стрижка «под площадку», как у модного
тогда, то есть сейчас, Богдана Титомира. Еще розовый и молочный
поросеночек, даже пушок не проклевывается. Значит, мне
четырнадцать.
Я чуть наклонил голову и обнаружил небольшое рассечение чуть
выше виска, волосы пропитались кровью и слиплись, тонкая струйка
расчертила лоб до глаза. Ерунда!
Хотелось спросить у Алисы, какой сейчас год, но я придержал
любопытство, и так кучу народа шокировал.
Зяма и Руся побили меня весной девяносто третьего. Значит, мне
четырнадцать, и я в восьмом классе. Судя по одежде окружающих,
сейчас май.
Просто прекрасно! Я сопляк без паспорта, ведь в девяностых его
выдавали в шестнадцать, в моей голове куча схем, как можно поднять
лежащие на земле деньги, но я не смогу этого сделать из-за того,
что я – мелочь пучеглазая, права голоса не имеющая. Ладно, подумаю
об этом позже. В конце концов, у меня есть сумка с учебниками и
дневником, где все написано про год и класс.
Первой под руку попалась геометрия за восьмой класс. Записи в
дневнике заканчивались восемнадцатым мая.
— Эй, зеркало-то отдай, — напомнила о себе Алиска.
— Спасибо, ты настоящий друг! – Я вернул зеркало.
— Курить есть? – спросила она кокетливо.
— Курить – здоровью вредить, — парировал я, и девочка потопала
на остановку.
Я немного подождал, направился было за ней, но передумал и решил
идти домой пешком. Потому что не стоит туда спешить, я не знаю, как
себя вести с родителями, которые на десять лет моложе меня, но
будут обращаться со мной, как с путающимся под ногами щенком.
Отец… Мне реальных сорок шесть лет, ему сейчас тридцать восемь,
но при одной мысли о нем мороз по коже.