Реальность напоминала сон своим сюрреализмом, и одновременно
было предельно ясно, что я не сплю, ведь когда спишь, любой бред
воспринимается как должное. Больше не хотелось безобразничать,
бросаться голым задом на автобус и вырывать волосы из бороды
Хоттабыча.
Разум привыкал к новой реальности. Чем больше проходило времени,
тем шире я улыбался. Живой! Юный и свеженький, и нет больше того
бреда!
Над головой – стрижи. Не самолеты – птицы. Кричит на столбе
горлица, и ее брачная песнь напоминает: «Чеку-ушку, чеку-ушку».
Мирные золотые пылинки кружат в солнечных лучах. «Икарус», который
меня чуть не сбил, уже достиг конечной, высадил людей, и вот,
покачивая гармошкой, поехал из поселка в город. Пытаясь его
обогнать, за ним пристроилась белая «копейка». Как мало машин! Как
смешно и нелепо одеты люди!
Черт подери, я уехал отсюда в семнадцать, единственный раз
вернулся в 2017 на похороны матери. За двадцать лет глухое
захолустье превратилось в средней руки курорт, обросло
мини-гостиницами, «Магнитами» и «Пятерочками». Виноградники пустили
под нож, и на их месте произросли многоэтажки. И вот теперь я иду
по знакомой улице, и память оживает, и оживают ощущения того
времени.
У меня есть дополнительные тридцать два года! Я засейвился и
начинаю игру заново, сохранив все скиллы! Это круче, чем газета из
будущего с результатами футбольных матчей! Да, в две тысячи
двадцать пятом все накроется ядерным взрывом. Смогу ли я изменить
будущее? Вряд ли. Слишком поздно родился для того, чтобы убивать
Горбачева и спасать СССР, да и не с Горбатого надо начинать.
В августе у нас намечается заварушка, но и тут я ничего сделать
не смогу, потому что мал еще.
Все, что в моих силах – просто жить, не думая про июль двадцать
пятого, и помочь близким прожить эти годы мало-мальски
счастливо.
Или все-таки меня сюда отправили не просто так? Голова начала
болеть – то ли от удара, то ли от мыслей, которые наступали
плотными рядами, как римские легионеры.
Тпр-р-р, Пашка! Тормози, а то крышей поедешь. Смотри, вот
поликлиника, похожая на конюшню, где работает мама и где вы с
Илюхой оставили отпечатки подошв на свежем асфальте. Пойдем
посмотрим? Помнишь, когда ты вернулся, долго разглядывал два
маленьких следа?
И я пошел. Сейчас латка цемента смотрелась свеженькой, и два
детских следа на ней еще не поистерлись. Какой отпечаток мой, а
какой – Ильи? Не разобрать.