— Дешевле грибов! Двести рублей всего. Первому покупателю – сто
пятьдесят!
И опять никто интереса не проявил. Да что ж вы сегодня, не
голодные, что ли? Никого не интересовала моя ставрида. Почему?
Вчера выдавали зарплату, а сегодня все потратили? Или сегодня
Меркурий какой-нибудь ретроградный? Или просто вечером народу
больше, и он с деньгами, а сейчас вокруг нищие бездельники. Я
помахал удилищем, отгоняя слетевшихся на рыбу мух. Обещал Илюхе
прийти в три, но, наверное, придется до вечера торчать, пока народ
с работы не пойдет.
С утра рыба не ловилась, теперь, вот, покупатель не ловится. По
автобусу, который ходил в мой поселок через каждые полчаса, я
понял, что прошел час, а продать удалось только полтора килограмма.
Потом еще час – два килограмма. Так, глядишь, к ночи управлюсь.
Желудок заворчал, требуя еды. К трем дня ушло шесть килограммов –
половина добычи.
То ли от усталости, то ли от голода разболелась голова, и начало
тошнить. В прошлой жизни я плюнул бы на все и вызвал такси, сейчас
я нищий, хочешь не хочешь – терпи и трясись в автобусе. При мысли о
набитом дребезжащем «икарусе» тошнота подкатила к горлу. Квест «как
доехать, не проблевавшись». Все-таки я себя переоценил.
К шести часам я продал последний килограмм ставриды, отошел в
сторону, пересчитал деньги: две тысячи триста рублей! Плюс
вчерашние семьсот. Три тысячи! Это два килограмма сыра, которого
безумно хотелось. Но транжирить нельзя. Нужно собирать доллары к
денежной реформе, то есть к августу, чем их будет больше, тем
больше я заработаю и закрою насущные потребности.
Оглядевшись, я спрятал богатство во внутренний карман ветровки.
Надо бы сходить на рынок, присмотреться к менялам, узнать, какой
курс. Бывали среди них и гастролеры, продававшие фальшивку чуть
дешевле, но преобладали нормальные валютчики, которые работали на
одном месте и никого не кидали.
Но я еле держался на ногах, потому, умаявшись в очереди, купил
десяток яиц – себе, пару пакетиков «инвайта» и упаковку лапши
«роллтон»— порадовать Наташку и Борьку «детским питанием», —
полбатона и крошечный кусочек копченой колбасы, за которую отдал аж
триста пятьдесят рублей. Утром всем будут бутерброды.
Вот почти тысячи и нет, но принести в дом добычу было важно,
чтобы подтвердить: я могу, я мужик. Может, стыдно папаше станет, и
он тоже начнет носить еду в дом, а не любовнице. Получается
примитивная манипуляция, но вдруг сработает?