— Откуда у тебя деньги? – спросила Наташка, вылизывающая
тарелку.
— Заработал, — пожал плечами я. – Рыбы наловил и продал.
На Наташкином лице отпечаталось удивление: «А что, так можно
было?» И меня посетила забавная мысль создать рыболовецкий
картель.
— Хочешь со мной? Я сразу после школы на мол пойду.
— Но я не умею…
— Ты не ловить будешь, а продавать. Не кругли глаза, я
научу…
В кухню зашел отец, я пожелал ему доброго вечера, на что он
ответил недобрым взглядом, и мы с Наткой переместились на
улицу.
— Двадцать пять процентов с рыбы твои, — предложил я.
— Всего-то? – возмутилась Наташка.
— Там и Илюхина рыба будет, так что не обсуждается. Если три
тысячи наторгуем, твои семьсот рублей, плохо, что ли?
Наташка мечтательно закатила глаза и пропела:
— Три тысячи! Короче, я с тобой! Все равно Влад завтра
занят.
— По рукам! После четвертого урока встречаемся возле выхода из
школы.
***
Утром в школьном коридоре у расписания я встретил Желткову,
разукрашенную, словно матрешка, как и в прошлый раз. Увидев меня,
она залилась краской и онемела. Вот только ее любви мне не
хватало!
В школьные годы, как и любому мальчишке, мне мечталось, чтобы
девчонки любили по-взрослому и на шею вешались. Но — красивые
девчонки, не Желткова точно, из-за нее могли и засмеять. А сейчас
представлю – бр-р-р! Это ж дети. Педофилия получается. Взрослые
дамы такому сопляку не светят, разве что продажные, а в моем
представлении пользовать продажную женщину — все равно, что
питаться на помойке, только вместо глистов и сальмонелл — сифилис.
Это ж не гетеры с компаньонками, которых с малых лет учат не только
искусству плотских утех, но и понимать мужчину.
Помнится, мать отцу рассказывала, что у проститутки во рту
какую-то заразу нашли. Может, врала, пугая его, но в память
врезалось на всю жизнь.
— Пашка! – окликнул меня Илья; тяжело дыша, подошел.
— Тут это… Зяму закрыли, он всю вину взял на себя, Русю
выпустили, и по школе волна пошла. В общем, нельзя с тобой теперь
общаться. Меликова уже за это нахлобучили, остальные теперь
боятся.
Ну вот и здравствуйте! Обрадовался, расслабился. Придется теперь
время терять, на урода этого охотиться.
— А ты? — спросил я, уже зная ответ.
Он выпятил грудь.
— Я – нет.
— А больше мне никто и не нужен. Русю ты видел? Надо бы ему
должок вернуть.