При мысли о нём засаднило под рёбрами. Тут же вспомнился и
ливень, и то, как я, идиотка, блин, стояла под дверью его съёмной
квартиры, прибитая осознанием того, что он теперь в армии. Ой,
ду-у-ура... Да лучше бы он ушёл тогда! Сразу столько проблем бы
отвалилось... А под рёбрами всё равно саднило. Обида.
Мамы дома не оказалось. Толик же, застелив середину комнаты
старым покрывалом, мастерил из досок какую-то хренатень. На
письменном столе — библия, заложенная журнальчиком «Пробудись», а
сверху очки. Так мило. Только как-то... Я почему-то думала, они в
это наигрались уже.
Помогла подержать массивную перекладину, пока Толя прикручивал
её саморезами, передала мамке привет, оставила клубнику и
сбежала.
Напряжение нарастало с каждым часом. Денис мог вернуться в любой
момент, и я и хотела, и боялась этого, и чувствовала, что неумолимо
приближаюсь к порогу «Да пошло оно всё», когда проще рубануть с
плеча, а уж дальше — по обстоятельствам. Но я же не сделаю этого,
да? Господи, пожалуйста, не приведи. Не привёл же отдаться Лёшке,
вот и тут не надо... Пожалуйста!
Гружёная пакетами с продуктами, вернулась в белокаменку часам к
двум. Это конечно прикольно — наготовить, а потом выкидывать.
Потому что, кто есть-то будет, если Денис не появится? Если только
Максу всё скормить. Тот точно с удовольствием.
Представила вдруг ситуацию: Макс сидит в кухне, уплетает мои щи,
и в этот момент заявляется Денис... И аж мурашки по спине побежали.
Да уж. Хотя казалось бы, а что такого? Не в постели же. Не в
душе... Но чёртова вина проецировалась на всё. Казалось, любой
мало-мальский косяк обязательно выведет Дениса на... Чёрт, даже
думать страшно. А выносить еду в машину — унизительно как-то. Макс
же не дворняжка приблудная.
Но самое смешное, что и не готовить нельзя, потому как приедет
Денис, а у меня голяк в холодильнике. И что? А как же путь к сердцу
через желудок, примирительный борщ и всё такое? Короче, надо.
Около половины четвёртого уже готова была встречать дорогого
гостёчка... и сразу как-то пусто на душе стало. Пока была делом
занята — ещё терпимо, а теперь... Прям хоть по второму кругу за
уборку принимайся или сверхурочно в Олимп выходи. Или готовься к
последнему зачёту, дай Бог здоровья Серовой, чтобы её больничный не
затянулся до конца июня. А хотя, какая, хрен, разница, если всё
равно на вышку перепоступать? Тут же обнаружила, что так и не
вспомнила про хлеб.