— А не могу, он в душе! Вспотел, знаешь ли, пока я с него не
слазила.
— Как выйдет, передай, чтобы срочно перезвонил! — и оборвала
связь, сука.
Я набрала Ленку, вернее — Дениса, чего уж там. Но ответила опять
Нелька. Попросить, чтобы позвала мужа? Забавно будет. Ладно, отбой.
Ну и как быть?
Минут через пять опять нарисовалась Боярская:
— Ну и сколько ещё ждать?
— Сколько нужно.
— Я серьёзно говорю, дело очень важное! Иди, давай, вытаскивай
его. Я на проводе повишу.
— Он сам перезвонит.
Положила трубку и снова принялась грызть губу. Сама дура, чего
уж там. Признаться теперь, что он на самом деле дома с женой,
значит жидко обосраться перед Боярской. Чёрт.
Опять набрала Ленку.
— Да! — командно рявкнул Денис.
Сердце резануло до щекотки в носу. Господи, как же я по нему
соскучилась, а он... Он ТУДА поехал!
— Да, слушаю!
Постаралась унять дрожь в голосе и прозвучать как можно
обыденнее:
— Боярской позвони. У неё что-то срочное.
И тут же дала отбой. Пульс шкалит, в горле слёзы. Не хочешь — не
надо, Денис Игоревич. Мне тогда тоже пофиг.
И для верности выдернула телефонный провод из гнезда.
А проснувшись рано утром поняла главное: когда я пьяная, я дура.
И дело не в коньяке. Мне, похоже, вообще нельзя пить ничего крепче
кваса.
Включила телефон, тоскливо поглазела на него. Позвонить? Нет уж.
Теперь его очередь. Ведь моя дурость не отменяет тот факт, что он
так и не приехал.
Набрала Макса. Зачем? Да хрен его знает! Тем более что всё равно
— в ответ тишина. Сговорились они все, что ли? Плюнула и завалилась
досыпать.
Мне снился Лёшка. Как будто мы с ним в том же ресторанчике.
Танцуем. А певичка — Зойка, собственной персоной. Смотрит на нас и
раз за разом поёт ту песню про странника.
— Лёш, ну и что дальше? — с горечью спрашиваю я.
И кажется, что это такой важный, такой умный вопрос! Лёшка
шепчет ответ прямо мне в ухо, но я всё равно не могу уловить смысл.
Зато чувствую его руки на своей голой спине — я в том шикарном
платье с последнего дефиле. Лёшка склоняется, касается губами моего
виска, и это отзывается в сердце тоской. Она плавит меня изнутри, и
всё чего я сейчас хочу — сказать ему, что люблю... Но мне так
горько от его предательства, что я не могу выдать ничего,
кроме:
— Лёш, ну и что дальше?
А он отвечает, но я не улавливаю смысл его слов. Как будто мозг
онемел, зато тело... Его ладони на моей спине говорят сами за себя,
я знаю, что чувствую то, что чувствует он, и всё чего сейчас
хочется — сказать ему, что тоже люблю... Но лишь в очередной раз
повторяю: