— Леди Лиат, деньги вам ещё пригодятся.
— Да? Вы так думаете? — неверующе пробормотала, уже совершенно
ничего не понимая, и вновь посмотрела на мужчину.
— Род Эсхейм разорён, люди умирают от голода. Йорг приведёт род
к исчезновению, нам необходим иной глава и хранитель. Ваш сын,
госпожа… он нужен Эсхейму.
— «Чёртов сумасшедший!» — мысленно выругалась, украдкой
покосившись на нож, висящий у пояса Виллума, решила, что я никогда
больше не вернусь в камеру к садисту, уж лучше смерть.
— Госпожа, нам сюда, — прервал мои мысли притворно участливый
голос мужчины, дверь широко распахнулась, и мы неспешно прошли в
просторный, освещённый множеством огней зал. И сейчас же не менее
пятидесяти пар глаз уставились на меня, во многих взорах я успела
заметить жгучую ненависть, презрение и полное равнодушие.
— Идёмте, леди Лиат, — мягко подтолкнул меня в спину лекарь, и
мне ничего не оставалось, как переступить порог.
После тёмного коридора зал ослеплял. Висящие на каменных стенах
сотни ламп нещадно чадили, и в помещении было дымно и очень
душно.
Медленно шествуя вдоль суровых, странно одетых людей, которые не
сводили с меня свои полные презрения и высокомерия взгляды, я
чувствовала, как между лопатками стекает пот, испарина, выступившая
на лбу, сползает по вискам, а по спине пробегают зябкие
мурашки.
Но вот, спустя несколько тягостных минут безмолвия, мы добрались
до небольшого постамента с установленным в центре него каменным
столбом. На вершину явно нерукотворного сталагмита уложили плиту,
на которой стояла необычная шкатулка с большим, прозрачно-голубым
камнем на крышке. Было нетрудно догадаться, что это и есть тот
самый родовой камень, о котором твердили Виллум и Йорг.
— Род! Мы все скорбим по Великому Гуннару! — вдруг выкрикнул до
боли знакомый голос, не дав заговорить Виллуму, и к постаменту
тяжёлой поступью вышел мой палач. Он бросил в нашу сторону полный
ненависти взгляд и вновь обратил свой взор на собравшихся
людей.
— Лиат из рода Категай убила нашего главу…
— Леди Лиат и лорд? Неужто ты считал своего господина слабее
женщины? — с презрительной усмешкой прервал его Виллум, не дав
продолжить нести бред, — я осмотрел тело его светлости. Рана на его
груди открылась, он умер от потери крови. Я предупреждал Гуннара,
что стоит отказаться от вина и не делать резких движений. В тот
вечер мне сказали, он выпил не меньше пяти кувшинов, и ты отнёс его
в покои!