Соблазн согласиться был невозможно велик, но здравый
смысл взял верх.
— Ты мне сейчас посулишь что угодно, а после свадьбы
благополучно забудешь о своем обещании.
— Зачем? — на его лице отразилось искреннее
недоумение. — Какой резон мне обманывать ту, с которой можно
сотрудничать? Что я выгадаю? Вся моя связь с миром через тебя.
Думаю, даже письмо судьям за меня будешь писать ты — вряд ли твой
отец позволит мне им пожаловаться. Не сомневайся, я привык платить
по долгам. Кроме того, взамен я тебя кое-о-чем
попрошу.
— О чем же?
— Твой отец ведет какие-то записи, и я опасаюсь, что
он собирается напасть на наши земли. Ты сможешь выведать его
планы?
Значит, не только мне показалось, что давняя вражда
не кончилась, и Утенроды собирались вновь схлестнуться в схватке с
Коэрли, тем самым нарушив заключенное между домами
соглашение.
Я понимала желание Алексиса знать правду. Наверное,
будь я на его месте, сама бы попросила о чем-то подобном.
Но…
Сможет ли он просто проглотить её и продолжить затею
с женитьбой? Разве не захочется ему мести, кровавой расправы над
моей семьей? Человек, ослепленный гневом, не сможет мыслить
здраво.
— И что ты будешь делать, если всё окажется так, как
ты думаешь?
Он дернул щекой. В темноте его тень казалась
зловещей, но почему-то я не испытывала страха. Как будто свыклась с
мужчиной, которого несколько дней назад ещё люто ненавидела. Мы в
одной лодке, по одну сторону течения — он мне больше не
враг.
Алексис устало оперся о палку, которую использовал в
качестве меча.
— Я буду знать, что слово твоего отца ничего не
стоит. И я… я запомню это на будущее и когда-нибудь непременно
отомщу, — прошептал он тоном, в котором читалась неприкрытая
угроза.
— Иными словами, ты говоришь, что собираешься убить
моего отца? Не сейчас, но потом?
Мои губы искривились в усмешке.
— Я обещаю защиту тебе, но не буду обещать её лжецу
и предателю. Если он собирается атаковать наши земли в тот момент,
когда между нами заключено перемирие — я не проглочу этот поступок.
Прямо сейчас я всё равно не смогу ничего сделать: мне не позволят
отправить письмо домой. У меня нет ни медянки, чтобы подкупить
прислугу. Но помнить — непременно запомню. Что тебе страху с моей
памяти? Наши семьи и так друг друга ненавидят до
смерти.
Мне бы хотелось с ним поспорить, но здраво,
рассудком, я осознавала его правоту. Это было тяжело — принять, что
твой недруг честен в желании расквитаться с единственным твоим
родным человеком.