Когда, успокоившись, Динка проходит вглубь комнаты, выуживая
сначала тапки, а затем и мобильник, чтобы посветить им на полке, в
ванной перестаёт течь вода. Шаги отца в сторону кухни слышатся
мгновением позже. Динка не торопится, шурша на полках в поисках
собственноручно составленной травяной аптечки. А из комнаты
выходит, когда слышит тихое посвистывание закипающего на кухне
чайника.
— Мой любимый отвар? — с улыбкой замечает отец, устроившись на
табуретке у холодильника.
«Обломать бы тебя даже с обезболивающим за такое поведение», —
недовольно поджимает губы Динка, прикрывая дверь, чтобы приглушить
звуки их разговора.
— Почему в ваш медпункт не пошёл? Там врачи квалифицированные,
да вопросов не задают, ибо и так всё знают, — обида всё-таки
пробивается в голосе, но на отца она не смотрит. Нарочно
отвернулась, чтобы не видеть осуждения в его глазах, где снова
написано: «Ты же знаешь, я молчу не потому, что не желаю
рассказывать, я просто не могу тебе сказать». Вот только Динка
сильно подозревает: отец и не хочет рассказывать тоже.
«Хотел бы — нашёл бы способ», — обиженно припечатывает она,
доставая из аптечки нужные пакетики, и тянется за кружкой.
— Дина...
«И вот так всегда», — она прикусывает губу и вздрагивает от
резкого звука. Не рассчитала силы, слишком громко донышко кружки
соприкоснулось с поверхностью разделочного стола, выдавая скрытое
раздражеие.
— Тебя шить надо или так? — отсыпав и заварив нужное количество
сбора, Динка всё-таки оборачивается и, прислонившись к краю
столешницы, наблюдает, как отец убирает с раны сделанный на скорую
руку марлевый тампон. Кровь всё ещё неприятно сочится, намекая на
серьёзность ситуации. Динке кажется, что средняя царапина самая
глубокая, но подходить и проверять пока не торопится.
— Шей, — всё-таки соглашается отец и, предвосхищая предстоящий
вопрос, добавляет: — Обезболь спреем, не хочу колоться.
Динка только кивает. Она и сама не знает, как её травяной сбор
может среагировать с медикаментозным обезболивающим.
* * *
Динка честно старается слушать преподавателя, только получается
у неё довольно плохо. В голове так и засело сегодняшнее утро, отец,
эти чёртовы царапины на его боку и постоянная осточертевшая
недоговорённость, прикрытая усталой улыбкой. Хотелось знать, что же
всё-таки происходит и чем тут можно помочь, но в итоге оставалось
только обработать и заклеить пластырем рану. А потом на кухню вышла
зевающая мать и допрос с пристрастием закончился, так и не
начавшись.