- Никаких проблем, - кивнул мужчина,
вынимая пачку.
- Можно две возьму, - к своему
удовлетворению, Галустян увидел, что угощают его любимым
«Парламентом».
- Берите больше.
- Двух хватит.
Галустян поблагодарил прохожего и
вернулся в свое логово. К компьютеру! За работу! Уже ночь на
дворе!
Ночь Галустян любил. Именно в это
время суток ему работалось лучше всего. Тьма приносила самые
светлые мысли. Из неверного света звезд и призрачного сияния луны
ткались самые смелые идеи. И во тьму воспарял свободный дух,
вырываясь из тюрьмы двухкомнатной квартиры.
Галустян сковывала его квартира.
Стандартная «двушка» располагалась на седьмом этаже девятиэтажного
доме в Строгино. Комнаты тесные, как лифт, кухня пять метров - для
сортира и то маловато. Она так и не стала домом-крепостью. Ее
хлипкие стены не выдерживали натиска окружающего мира. Они
пропускали вражеские атаки - грохот музыкального центра этажом
выше, назойливый визг противоугонки - казалось, сирена звучит не на
стоянке внизу, а прямо на кухне. Галустян любил тишину, а его
добивали звуками. И еще тисками давила убогость обстановки.
Бедненько, но чистенько - это
диагноз. Это приговор его неустроенности. Кому нужны сегодня
доктора наук? В свое время нечего, видимо, было маяться дурью,
заканчивать с золотой медалью школу и с красным дипломом институт.
Вот отсидел бы, как многие его друзья по спорту, лет пять на зоне.
Вышел бы уважаемым человеком. Глядишь, сегодня имел бы дом на
Рублевке, а не жалкую тюремную камеру в картонной девятиэтажной
коробке.
Но тогда не было бы и сладости
творческого поиска. Не было бы счастья, когда хочется крикнуть - ай
да я, ай да сукин сын! Ничего не было бы, что по-настоящему дорого
ему.
Ничего, скоро все изменится… Первое,
что он сделает, когда деньги потекут рекой - обустроит свой дом,
свою крепость... А деньги рекой потекут. Обязательно потекут.
Бурным таким горным потоком… Иначе быть не может.
Мрак, сковывающий тесную комнату,
слабосильно пытался развеять свет монитора. По экрану ползли
графики. Для непосвященного - бред. Для знающего – высокая
гармония, песня сфер. Которая дорогого стоит.
- Милая моя деточка-а-а. Ты моя
конфекточка-а-а, - голос известного бешенной раскруткой и вопиющей
бездарностью певца лился из динамиков у соседей снизу.
Это была последняя песня. Динамики
замолкли. Воцарилась долгожданная тишина. На улице, наконец,
утвердилась ночь, погасив звуки и суету.