Лучшее время для работы. Полумрак.
Запах табака. Полная пепельница у монитора.
Галустян сунул в рот сигарету.
Заплясал огонек, вырвавшись на свободу из зажигалки. Но только
свобода его была мнимая. Огонек угас, отдав свою силу сигарете.
Глубокая, сладкая затяжка... Еще
одна... Сигареты были на редкость приятные. Или, может, в этот
ночной час просто казалось, что они гораздо лучше всех тех сигарет,
которые он пробовал раньше. Только привкус какой-то странный.
Приятный, но странный… Очень приятный… И очень странный…
Галустян откинулся, расслабляясь, на
спинку вертящегося стула. Провел пальцами по лицу. Дым сигарет
туманил голову. Становилось хорошо. Захотелось затянуться еще
глубже.
Еще одна затяжка… И надежный, обжитый
мир, в котором Галустян крепко стоял обоими ногами на твердой
земле, перестал существовать! Сознание утратило с ним сцепление,
как машина на лысой резине утрачивает управление, разогнавшись по
гололеду…
Галустян замер, уставившись в
монитор. Графики на нем вдруг заплясали в такт биению сердца. Грудь
стиснуло внезапно навалившееся томление.
- Что за черт, - прошептал он.
В нем еще осталась способность
удивляться происходящему. Но недолго. Мысли стремительно стали
запутываться. Они будто приобрели самостоятельность. И устремились
куда-то по лунному лучу, чтобы развеяться дорогой в прах...
По инерции Галустян сделал еще одну
затяжку... Сознание еще управляло телом, но это уже было как-то
второстепенно. Совершенно не важно...
В квартире что-то изменилось. Он с
трудом повернул деревенеющую шею. Его нисколько не удивило, что в
квартире он уже не один.
Серый человек мягко, как кошка, вошел
в комнату и аккуратно, с математической точностью просчитывая
каждое движение, уселся на пискнувший тонко, как крыса, стул
напротив. Положил дружески руку на плечо хозяина квартиры.
- Кто ты? - выдавил Галустян.
- Я твой друг, - последовал
ответ.
И ученый не находил никаких оснований
не доверять этому утверждению. «Друг» был тем типом, который
недавно угостил ученого сигаретой.
Где-то в глубине души Галустяна еще
теплились остатки здравомыслия. Он понимал, что так не должно быть,
и что виной всему та проклятая сигарета, в которой намешана
какая-то дрянь. Но пучина уже затянула его сознание, и выбраться на
поверхность уже невозможно.