-Малыш, слезь с меня. Не то, чтобы я
был совсем против... Но пока это совсем некстати, - речь у него
сделалась более четкой, а от смысла сказанного я заалела еще
сильнее.
-Я тебя не подниму, - говорю
очевидную вещь. И выкать тоже перестаю.
-Принеси табурет какой-нибудь, -
слушаюсь незнакомца и выношу деревянную табуретку.
Он опирается на нее и на меня.
Встает, шипит через стиснутые зубы. А до меня только сейчас доходит
- вдруг он ранен или у него что-то сломано? А если он сейчас умрет,
что я буду делать?
-Пошли! - четкий, тихий приказ
выдергивает меня из моих панических мыслей.
И я иду. И его стараюсь держать.
Какой же он тяжелый! Нас мотает из стороны в сторону, пару раз мы
едва не падаем, но доходим до цели нашего путешествия - дивана в
комнате.
Мой гость опускается на него,
откидывается на спинку и закрывает глаза. Я сажусь прямо на пол,
дышу как загнанная лошадь.
-Устала? - спрашивает мужчина. Вроде
бы с участием, - Я отблагодарю. Не пожалеешь...
-Не надо. Я не для этого...
-А для чего?
-Тебе плохо...
Тут он открывает глаза. Они у него
карие. И ресницы черные, длинные и изогнутые.
-Пожалела? - голос звучит резко, -
Никогда никого не жалей!
Возникает неловкая пауза.
Вот и сделала доброе дело. Часто
моргаю ресницами. Но всё равно достаточно твердо говорю:
-Не указывай! Тебе лечь надо. Ты
ранен?
Он хмыкает. Потом отвечает:
-Нет.
Но даже если не ранен, то избили его
сильно.
Ева
Самостоятельно лечь у моего гостя не
получается. На то, чтобы дойти сюда, он, видимо, истратил последние
силы. Кое-как с моей помощью ему удается вытянуться на диване. При
этом он тихонько матерится.
-Эй! Как там тебя! Ножевые,
огнестрельные ранения есть? - переспрашиваю на всякий случай.
-Глеб. Меня зовут Глеб... - выдыхает
он. После паузы продолжает, - Нет. Ранений нет. Я же сказал.
Насколько я могу судить, ничего не сломано. Мне нужно
отдохнуть...
Затем он замолкает.
-Глеб! - зову я его по имени, но
безрезультатно. Он или потерял сознание, или уснул.
Надо его осмотреть. Имея
отца-травматолога, оказанию первой помощи я обучена на уровне
среднего медицинского персонала.
Но в тишину июньской ночи врывается
рев моторов. И не знаю, зачем, я гашу свет. А потом бросаюсь к
двери веранды и торопливо закрываю ее на ключ изнутри. Выглядываю в
окно и цепенею. На улице напротив нашей дачи остановились два
больших автомобиля, из которых вышли мужчины. Фары у машин они
оставили включенными. И мне всё удается разглядеть.