От резкого движения справа по ребрам ножом резанула боль.
- Ох тыж…К бабке не ходи, зацепил мне бочину утырок, – прошипел
он.
Одно было несомненно хорошо, бронежилет выдержал, но гематома
под ним образовалась порядочная. Утерев рукавом мокрый от
выступившей испарины лоб, воин отправился дальше. И наткнулся на
первый по счету труп: того самого главаря. Тот застыл, повалившись
на спину и широко раскинув руки. Его стеклянный взгляд смотрел в
выцветшую синь неба.
- Шустрый гад. Был… И как он успел в меня выстрелить? Хорошо,
самым краем задел, считай, промазал.
Ребра болели все сильнее. Радовало одно – кровотечения не
наблюдалось. И это было действительно хорошо, потому что никакой
аптечки и анестезии в подсумках, сколько он не искал, не
обнаружилось.
- К доктору не ходи – трещины в костях или ушиб честно
заработан. Местные вояки, видимо, совсем бессмертные, даже без
стерильного бинта на войну ходят.
Неподалеку от бандита лежало еще одно тело, но его среди
налетчиков Двойдан не видел, что-то знакомое было в его
обезображенном выстрелом в упор лице.
«Это... дядька Мин ..., – прошелестело в его сознании, и тут же
память подбросила как в калейдоскопе череду воспоминаний».
- Эх, говорил же тебе, что опасно, что чувствую засаду, –
вырвались горькие, полные упрека слова. И сам же осекся,
пораженный.
«Стоп, это когда такое было, я же вижу его впервые? – заметалась
в голове пока еще неясная мысль».
Двойдан потряс помутневшей головой и крепко стиснул ее ладонями:
«Крыша поехала? Или как это понимать? Память того, в чье тело я
заселился? И чего делать? Ладно, будем посмотреть. Одно ясно, этому
Мине, вот же имечком родители наградили, уже не помочь, он точно
двухсотый, надо осмотреть остальных, вдруг кто живой. Двигаем
дальше».
Впереди валялись раскиданные взрывом гранаты тела. Легли плотной
группой. Однозначно мертвые. Его рук дело. Двоим, которые от
осколков убились, он еще и контроль провел под конец перестрелки,
действуя на одних рефлексах. В бою оно так бывает. Действия все на
автоматизмах и наработках. Голова должна быть свободна. Сейчас,
глядя на трупы, никаких особых чувств не испытал, оно и привычно
уже за столько лет на разных войнах. Да и жалость к врагам он давно
оставил политикам и истеричкам. Тем более, что умерли они легко.
Незаслуженно легко.