В какой-то момент движения мужчины, изначально показавшиеся мне
немного скованными и неестественными, сменились явной хромотой.
Обезображенное несколькими шрамами различной длины и глубины лицо
резко побледнело, отчего чуть выступающие над кожей тонкие полоски
рубцов почти слились по цвету с побелевшей кожей. Мужчина явно
осознавал, что его дергающийся рот и неровная, подпрыгивающая
походка не могли остаться незамеченными, и от этого ярился еще
больше.
Я уже ощущала кожей волны исходящего от него гнева. Улыбаться
расхотелось. Здороваться – тоже. Сочувствия этот злобный хромой
дядька не вызывал. Слишком уж явно демонстрировал он свою
неприязнь. «Может, он – женоненавистник? Гинофоб? – вдруг
подумалось мне, – психует, что ему в ученики досталась девушка?» С
мужским шовинизмом по отношению к женщинам-водителям я сталкивалась
неоднократно, в том числе в автошколе, где получала права. Так что
вполне могла ожидать подобного отношения и здесь, в
«ЭргоДрайве».
Наверное, если бы не моя профессиональная подготовка, я просто
сбежала бы от Александра Аркадьевича, даже не успев с ним
познакомиться. Начала бы просить, чтобы мне дали другого
инструктора. Но, призвав всю свою выдержку и смелость, я осталась
стоять на месте, ожидая, когда мужчина подойдет и заговорит. Надо
ведь предоставить человеку шанс как-то проявить себя. Возможно, все
не так плохо и нам еще удастся найти общий язык?
Мужчина, все более явно прихрамывая, с трудом сдерживая тяжёлое
дыхание, приблизился ко мне на расстояние двух шагов. Смерил с ног
до головы негодующим взглядом, словно я провинилась перед ним в
чем-то, потом сделал еще пару шагов вперед и в сторону и присел,
точнее, почти повалился на жалобно скрипнувшую под его весом
скамью.
Я повернулась вслед за ним и поняла, что разговаривать он
временно не в состоянии. Молча присела на ту же скамью на
расстоянии метра от инструктора. Откинулась, прислонилась спиной к
прогретой солнцем белой кирпичной стене и стала наблюдать за
машиной, которая крутилась, выписывая невероятные вензеля, на
идеально ровной бетонной площадке автодрома.
Казанцев некоторое время просто сидел, упираясь сжатыми кулаками
в сиденье скамьи, чуть наклонившись вперед и тяжело дыша. Затем,
коротко взглянув на меня и дернув головой, словно отгоняя какие-то
мысли, он вытянул вперед свою правую ногу, на которую прихрамывал
при ходьбе, и принялся растирать бедро короткими сильными
движениями.