Мать присоединилась к ней спустя пару минут. В руке у неё были две синие бумажки с оттиском паровоза. Спрятав билеты в карман, она выключила воду.
– Покажи мне руки, – приказала она, и начертила пальцем на каждой ладони Ив по сложному быстрому символу. Кровь тотчас остановилась, ранки затянулись, оставив после себя чуть заметный розоватый след. Ив смотрела, раскрыв рот.
– Ты не говорила, что умеешь такое. Выходит, у тебя такой же дар, как у меня.
Мать невесело рассмеялась.
– Ну, нет, куда мне! Тому, что я умею, мне пришлось учиться многие годы. Твой дар, Ив, уникален. Второго такого я никогда не видела.
Мысли Ив разбегались: пока она хваталась за одну, прочие бросались врассыпную.
– Кто этот человек? – спросила она. – Чего ему от меня надо?
– Он говорил с тобой? – спросила мать.
– Нет.
Мать сжала её плечо.
– Что бы ни случилось, – произнесла она вкрадчиво, будто впечатывая каждое слово в голову дочери, – если ты увидишь его вновь, беги прочь, поняла?
Что-то подсказывало Ив, что выполнить материнский наказ будет не так-то просто.
– Что происходит, мама?
Мать погладила её по щеке.
– Я бы хотела всё тебе объяснить, птенчик.
– Так объясни! Кто он?
– Это не важно.
– Не важно? – Ив почувствовала, как оцепенение уступает место нервной дрожи, словно её тело больше не могло сдерживать накопившихся в нём эмоций. – Мы бежим куда-то посреди ночи! Вокруг творится чёрт знает что! Если это не важно, то что?
– Ив, ты вся дрожишь. Пойдём, займем места, и купим тебе горячего чаю. Тебе нужно успокоиться…
– Мне не нужен чай, мама! – взвизгнула Ив. – И я шагу не сделаю, пока ты мне не ответишь.
На мгновение мать поколебалась. Что-то мелькнуло в её глазах – что-то подозрительно похожее на нерешительность (а её мать была какой угодно, но только не нерешительной). Но мгновение миновало. Мать встретила её взгляд, и Ив поняла, что не получит того, чего требует.
– Если хочешь, оставайся здесь, – сказала мать, – однако имей в виду, что ехать нам придется очень-очень долго. Если передумаешь, я жду тебя в переднем вагоне.
С этими словами, она вышла, прикрыв за собой дверь, и оставив дочь одну.