– Мы не познакомились, – внезапно констатировал он. Повернул голову к Маринке, улыбнулся: – Я вас обманул. Я не Маугли. Я Валентин Петрович.
– А, – Маринка растерялась лишь на мгновение. – Марина Анатольевна.
– Василиса Васильевна, – представилась я. – А ваши работы, здесь тоже есть?
– Да, там, в начале, гобелены, – он как будто слегка смутился, но скорее это все же наиграно. Своей обширной груди он перед нами не смущается.
– А, ковры, там, я видела, где еще… – Маринка осеклась. – Классно, мне понравилось. Правда, мы там еще всерьез не всматривались. Решили отсюда пока начать.
– Ковров здесь нет, – спокойно выслушав Маринкины выпады, произнес Валентин не Маугли. – Гобелены.
– А их же руками делают? – облила полным безразличием вопросы толкования Маринка. – Это же полностью ручная работа.
– Да, – кивнул художник. – А вы здесь случайно, или к кому-то?
– Мы к кому-то, – деловито кивнула Маринка.
– Случайно, – уточнила я, опасаясь, что и слишком приближенных могут начать раздевать.
– Понятно, – он не стал навязывать нам свое общество сверх меры. Тактичный мужичок оказался. Сообщил что:
– Если будет что-то непонятно, спрашивайте, не стесняйтесь, – и, не торопливо развернувшись, пошел к своим.
– Круто, – выдохнула Маринка.
– Ужас, – согласилась я.
***
Уж если я была способна еще чему-то удивляться на этой выставке, то мне очень скоро представилась такая возможность. Мы с Маринкой еще рассматривали фотографии. Должна признаться, я основательно зацепилась в этом зале. И хотя соседство с толпой полуголых меня коробило и отталкивало, работы этой незнакомой мне руки не отпускали. Кажется, даже были моменты, когда я забывала о необычном соседстве. И только когда Маринка в очередной раз цокала каблуком, я вздрагивала, и мне вновь начинало казаться, что мы в центре внимания. Ну, уж слишком сильный контраст дают наши две костлявые, да еще и на каблуках, фигуры. И вот когда я практически решилась лишить свою душу удовольствия ради комфорта тела, явился он.
Я думала, у меня глаза выпрыгнут. Откуда? Мир все еще тесен или окончательно скукожился?
Звездин?!
Он шел не один. Не прерывая разговора, они вошли в зал. Женщина приятной, тонкой внешности в легком шелковом халате на голое тело, слушала. По ее прямому, не без жесткости, лицу было трудно разобрать эмоции, которые рождала речь Звездина. Впрочем, к словам его она относилась серьезно, даже когда вся толпа «ряженых» встретила ее дружными возгласами, она не прервала диалога. Остановилась, повернула голову к адвокату, легко, совершенно не обременительно для своего лица улыбнулась, что-то сказала и только после легких, взаимных кивков, они со Звездиным разделились.