Старый эльф погрозил пальцем Маврику,
чтобы тот не подпирал собой стену, а прочувствовал всю прелесть
долгого стояния на ногах.
— Однако постепенно народ всё больше
приходил к выводу, что граждане могут решать свои проблемы без
всякого участия того, что ошибочно именовалось в те времена
государством. Эльфийки поощряли поддерживавших их мужчин и всё
неохотнее подчинялись тем, кого ранее почитали за эталон силы и
мужественности. Начались первые митинги за снижение податей и
поборов, которые шли на что угодно, но не на решение проблем
простых граждан. Заметьте, всё это время и речи не было о
собственно правах или привилегиях женщин, эльфийки лишь составляли
подавляющее большинство среди активистов движения за лучшие условия
жизни. Наделённые властью мужчины наконец поняли, что безобидные
инициативы зашли чересчур далеко.
Учитель причмокнул:
— Но привыкшие решать все проблемы
грубой силой мужчины стали бороться со следствиями, а не с
причиной. Разгоны митингов, демонстративное наказание общественных
лидеров. И всё это ежедневно показывалось в виде драматического
спектакля по эльфовидению! «Мученицы» вызывали всё больше
сочувствия и симпатии, на их сторону стали переходить даже те, кто
всегда считал женщин эльфами второго сорта. Соотношение сил быстро
менялось, и вскоре власть была вынуждена уже не применять силу, а
идти на всё новые и новые уступки, чтобы сдержать недовольство. И
как это часто бывает в истории, чашу терпения народных масс
переполнил весьма незначительный по масштабу, но вопиющий по своей
наглости и несправедливости инцидент…
* * *
Двое правдистов старательно
записывали каждое слово Горрыка. Могучий орк вальяжно расселся на
троне захваченного несколько часов назад замка, рассуждая о
могуществе Орды и хитроумии шаманов. Второй по значимости орк,
Рычача, стоял подле трона и одобрительно кивал в такт речи
верховного хана.
— Все армии людей мы, значит,
разбили. Все земли, деревни и мелкие городки захватили. Остались,
значится, замки и защищённые города — каменные стены носорогами не
пробьёшь.
Правдисты, не перебивая, быстро
шуршали перьями в своих свитках. Горрыку нравилось такое
усердие.
— Тогда Рычача говорит: давай
построим таран! Рычача он умный у нас, считать умеет, читать может,
даже пишет, бывает. Он всех толковых рабов заставляет к нему
отправлять, говорит с ними, учится. Не даёт убивать, кормит их. Я
однажды по пьяни одному старцу шею сломал, так Рычача потом неделю
на меня обижался! Говорит, нельзя так, надо учиться у старых и
умных, знание — власть. А я ему говорю, власть — это сила! А он
мне: сила в правде, Горрык, а правда в знании. Я ему тогда в лоб
как дам! Он снова обиделся. Но затем я каких-то грибов обожрался,
живот болел ужас! Пришлось прощение у Рычачи просить, значит, чтобы
он меня вылечил.